Легенды о неудачнике

Первым он потерял брата Савелия. Предательский болт выпущенный из леса оборвал жизнь этого парня. А поисковый магический импульс, запушенный им, вернулся назад страшной головной болью, наткнувшись на запретный в империи, амулет хаоса. Впрочем в княжествах давно не обращали внимания на запреты инквизиции. Следующая потеря задела братьев Рома и Нила. Это были близнецы, воспитанные им с самого детства и готовые сложить голову, что и вышло в итоге, за своего приемного отца. Он нашел их во время одного из рейдов в степи. Они оказались единственными выжившими после мора, убившего все их племя. Взяв их с собою в обитель, он тогда еще простой монах, командир боевой терции, воспитал их в духе служения кругу богов, заменив им родителей. Потеря близнецов, к которым он относился как к собственным детям, надолго вывела его из строя. Тогда впервые он задумался, о правильности сделанного решения.

Последним был брат Дориан. Впрочем, о нем не было особых сожалений. Пришедший в его боевую терцию взамен выбывшего буквально за пару месяцев до последнего рейда, брата Ниа, он так и не заслужил полного доверия, хотя и всеми силами стремился к этому. Но возможно именно это стремление и вылилось в некоторое недоверие к Дориану. К тому же, Григориус чувствовал, что брат Дориан имел какого-то покровителя наверху. Некоторые обмолвки и поведение указывали именно на это. Короче по его мнению, он исполнял роль «засланного казачка», но и избавляться от него, тоже не мело смысла. Взамен прислали бы другого, и кто знает, как бы этот другой повел себя.

Это случилось при переходе через перевал. Закончив поиски на западном побережье, он решил перебраться в поднебесную империю, куда тоже теоретически мог быть заброшен тот мажонок. Присоединившись к небольшому каравану, они прошли уже больше половины пути, когда внезапно случившийся камнепад, забрал жизни большей части каравана, и сделал калекой его самого, оторвав ступню. Доставленный в бессознательном состоянии вниз, он долго болел. После того, как раны зажили, он потеряв на злополучном перевале все сбережения и документы, в одночасье превратился в бродягу, не имеющего возможности ни вернуться назад, ни восстановить потерянное здесь. Остался лишь медальон инквизитора, который имел функцию связи, но воспользоваться им, означало признание своего полного провала, а следовательно и последствия этого были бы вполне прогнозируемые. То есть ничего хорошего ждать не приходилось.

Брат Григориус отвлекся от воспоминаний и горько вздохнул, с затаенной злобой оглядываясь вокруг. Тут его взгляд зацепился, за молодую пару в форме студентов академии магии, сидевшую за столиком небольшой кафы. Юноша и девушка громко смеялись и кушали мороженое. Судя по названию, которое он изредка слышал в последнее время, это было нечто прохладительное увы, его состояние теперь не давало ему возможности вкусить этот продукт. Еще раз взглянув на них, он с удивлением замер, девушка сидевшая лицом к нему, всколыхнула его память. Когда то очень давно он видел этот характерный наклон головы и взгляд, но когда? Исподтишка вглядываясь в девушку, он пытался вспомнить, перебирая в памяти давние встречи: «Ну конечно же! Южная обитель!» — вдруг всплыло в его памяти.

Готовясь принять сан отца-настоятеля, он проходил стажировку в одном из монастырей ордена. Это была инспекционная поездка по форпостам приграничья. Он состоял в свите брата-проверяющего. В тот день они добрались до Южной обители. Несколько расслабившись после вкусного обеда, совершая обход крепости, они попали к живущей в этой обители пророчице, удивительно точно предсказывающей начала новых атак тварей. В ее комнате, присутствовала девочка лет десяти.

— Это наша пророчица, сестра Агна. — отец-настоятель, представлял присутствующих здесь, брату-проверяющему. — И ее ученица. (Он не запомнил ее имени).

Инспектор взглянул на девушку и приложив палец к подбородку приподнял ей голову, что бы рассмотреть лицо. Девочка резко дернула головой вырываясь и чуть отодвинувшись взглянула исподлобья на проверяющего, чуть склонив голову.

— Строптивая? — криво улыбнувшись произнес тот, — это не страшно, и не таких воспитывали. Он повернулся к отцу-настоятелю. — Надеюсь, девочка будет наказана?

— Несомненно, брат Тюрей, можете не сомневаться.

Свита покинула комнату. Выходя Григориус взглянул на девочку, которая стояла в той же позе, несколько наклонив голову и глядя чуть исподлобья на уходящих.

— Точно, именно так. Как же ее звали? — пытался вспомнить бродяга, исподтишка вглядываясь в ее лицо, но увы ничего не приходило в голову. В этот момент, юноша, что сидел спиной повернулся, сделав жест рукой, что-то показывая собеседнице. От увиденного Григориус, чуть не лишился чувств.