Легенды о славном мичмане Егоркине

Погрузившись заблаговременно в вагон, (а чего, собственно, ждать в вокзале, когда тебя никто не провожает?), запихнув под полки наши нехитрые походные пожитки, мы, как водится, в нашей стране, переоделись в спортивные костюмы и тапочки. Из недр походных сумок извлекли продукты, разложив их на столе в полной боевой готовности к ужину. А наших соседей по купе долго не было, Мы уж, было, решили, что поедем всего вдвоем, и уже только за пять минут, после объявления о просьбе к провожающим покинуть своевременно вагоны, к нам вдруг вошли взмыленные от спортивного “бега с вещами” майор и подполковник с “пушками” в петлицах. Как и предполагалось, вся публика оказалась военной, так как это было “бронированное” комендатурой купе. Офицеры с явным облегчением, обрадовано, побросали свои сумки на палубу купе, поздоровались с нами и плюхнулись на нижние полки рядом. И в ту же самую секунду, словно получив долгожданное “добро”, наш поезд тихо тронулся с места. И вот уже мимо окон поплыли станционные постройки, дома, затем знаменитая труба Кольского пивзавода, стоявшие на путях товарные вагоны и измазанные мазутом цистерны. Вот, наконец, состав вышел на перегон, а тепловоз облегченно и радостно взревел, и легко увеличил скорость. Мы быстро перезнакомились, тут же единогласно решили, что надо бы поужинать, отметив “вечер трудного дня”. Естественно, вместе, и, конечно же – обязательно запить пищу не одним только чаем. Поводов же для этого была целая куча. Быстро постелили “дастархан” – целый разворот свежей газеты, пожертвованной подполковником, и стали выставлять на стол все съестное, что захватили с собой.

Это европейцам снятся ночные кошмары, когда они плотно поедят калорийной и вкусной мясной пищи перед сном. А когда снятся кошмары нашему соотечественнику? Вот именно! Нашему русскому человеку, и, тем более, военному, все кошмары и ужасы (куда там Голливуду), снятся особенно тогда, когда он ее, эту самую жирную пищу, не поест перед “отбоем”. Причем, как следует – и от души!

Поэтому, на маленьком вагонном столике банкам, сверткам и бутылкам сразу же стало тесно. Появились кружки и стаканы, вилки и походные ножи. Само собой, приняли по первой – за знакомство, закусили, и тут к ПВО-шникам, (а это были слушатели Калининской академии ПВО, возвращавшиеся со стажировки), подошло подкрепление – сокурсники, которые ехали в соседнем вагоне. И у них с собой тоже было….

Наша водка – это такое национальное универсальное средство для упрощения отношений и развязывания языков, что его никогда и ничем не заменят, во всяком случае, в обозримый исторический период. Это средство будет существовать, пока у людей еще осталась потребность к товарищескому, неформальному, открытому общению. Вот бы только “дозу” уметь соблюдать! Да как же ее предварительно рассчитаешь… вот только от этого-то и все проблемы! Во всем хорошем есть свои недостатки!

Старт товарищеского ужина под флагом боевого содружества видов Вооруженных Сил был дан, и, еще где-то до Оленегорска мы все уже были в состоянии легкого возбуждения и тяжелой сытости. Все уже чувствовали себя давними знакомыми, если не друзьями и даже родственниками. Выяснили, с некоторым сожалением, что во всех Вооруженных Силах рассказывают одни и те же анекдоты, лишь слегка приправленные местным или специфическим колоритом в виде особенностей терминологии и сленга. Тут вовсю пошли разговоры, устные мемуары, перерывы между тостами стали больше, пили понемногу и больше для поддержания беседы, спать совсем еще не хотелось, тем более, что и негде, потому что гости из соседнего вагона уверенно заняли наши нижние полки, потеснив нас у столика. Майор же легко взлетел на свое верхнее лежбище и оттуда участвовал в разговоре, периодически требуя подать ему наверх то стаканчик, то закуску. “Горючее” было уже на исходе, бутылки заметно опустели, ракетчики стали прикидывать перспективы пополнения запасов, но …

Тут Егоркин тяжело, с деланным сожалением, вздохнул, залез в свою безразмерную сумку, пошарил там своей широкой дланью и… медленно достал еще одну бутылку, приличного объема, как еще такой тип посуды в то время называли: “утюг”. Этакую вот здоровенную бутылку, литра на два, с ручкой для удобного разливания.