Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Трактирщик заулыбался и быстро нацедил пенного напитка, а потом, уверив посетителей: «Я сам, я сам» - принёс на стол по две кружки каждому гостю, а в дополнение нашлись мисочка орехов и небольшая плошка тонко струганной солёной рыбешки.

Посетители разом подобрели и с охотой поддержали начатый разговор.

Харрисон, любивший сплетни и новшества, старался вовсю. Заманить в свой трактир двух самых таинственных существ в округе было большой победой. Это давало возможность обсуждать тему их посещения всю следующую неделю.

После первых двух кружек последовали две следующие, затем настало время рагу и повторение хмельного напитка. Гостям было хорошо.

— Слышал я, что ты разбогател, Марк, — между делом интересовался трактирщик. — Говорят, что тебе не грозит разорение - даже если ты заплатишь налоги округа королю за двадцать лет вперёд?

— Врут, — отвечал Бобыль, показывая миру белые и совсем молодые клыки.

— А ты, — повернув голову к Косте, спрашивал любопытствующий, — Ты, говорят, из драконьего племени?

— Врут, — в тон волку отвечал попаданец, разминая ладонь и представляя миру золотой ободок кольца, огнями вспыхивающий под закатными лучами попадавшего через открытые окна солнца. Гостям действительно было хорошо.

Нескоро, ой, нескоро они собрались и, расплатившись с гостеприимным хозяином, тихо поехали домой.

Небо, сияющее яркими огнями звёзд, казалось синей бархатной оберткой к дорогим конфетам, дорога петляла светлой лентой среди мягких, колышущихся под ночным ветерком лугов, и настроение двух приятелей было радужно-умиротворенным.

***

Еще не проехали мост и имение не показалось вдали на холмах, а острое волчье чувство приближающейся беды включило дремлющий мозг...

Бобыль носом ощущал неприятности. Но тут не он, а быстро трезвеющий Костя произнёс:

— Мы, кажись, попали.

В доме стояла тишина. Друзья, быстро раздевшись, нырнули в кровати...

Как будто это могло спасти от надвигающейся бури. Впрочем, отчасти все-таки помогло.

Буря грянула только утром.

***

— ...И как следует ожидать, в этом случае мне лично на старости лет грозит разорение в чужом недоброжелательном мире, среди волков, — второй час проводила внушение Таисья Сергеевна, крайне недовольная сбивчивым объяснением своих «спивающихся» домочадцев. — Ладно Костя, ребенок - он и есть ребёнок, но и с тобой, муж мой уважаемый, нет возможности обсуждать серьезные вопросы, а легкомысленное отношение к финансам приведёт нас к полному краху, — вдохновенно декламировала бабка.

Сидящие перед ней на лавке «повинные в растратах и алкоголизме» граждане не сопротивлялись внушению и только втягивали головы в шеи и ждали прохождения эпицентра бури. И напрасно: грозная супружница оборотня была неотвратима, как налоговая инспекция, проникновенна, как депутат на предвыборном митинге, и настойчива, как банк, требующий возврата кредита.

Наконец, она выдохлась и, присев в кресло у панорамного окна, взяла в руки спицы, пытаясь начать вязание.

Ее горделивый волчий профиль чернильной тонкой кистью был выписан на фоне светло-серой шторы.

«Как же она красива! — думал Бобыль, - Как она от меня далека сейчас! Как же сохранить теперь, после содеянного, хоть небольшой кусочек чисто товарищеских отношений, которые я мог бы поддерживать, пока они не перейдут в дружбу и не возобновят любовь!»

Среди волков не были приняты свободные правила поведения женщин. Если волчица вела себя слишком смело, она считалась невоспитанной, а порой даже распутной. Такая дама не делала чести мужчине. «В семье женщина», — учили старики, - должна быть сама скромность и постоянная настороженность».

Это было наследие клана с обеих сторон. И с человеческой, и с волчьей. Та самая память темных времён, когда любовь и жестокость вместе правили миром.

Некоторые злые языки, тем не менее, утверждали, что за плотно закрытыми дверями спален иногда орудовали не только ласка, но и скалка в тяжелой лапе «покорных» супруг...

Но мать Марка не позволяла себе дерзкого взгляда, а первая его любовь всегда отвечала тихо и уклончиво, с опущенной головой и слегка срывающимся голосом. Уже тогда, несмотря на свою молодость, оборотень понимал, что такое поведение волчицы досталось от далеких предков и называлось таинственно-умным словом — инстинкт.

Его Яга не имела ни одного такого качества, которые могли бы привлечь его к ней. Она была немного холодной, даже чёрствой. Но такая мысль, тихо-робко прокравшаяся в его тяжелую после вчерашнего голову, сейчас вдруг показалась крамолой и подлым предательством.

Сидящая перед ним обладала немыслимой среди волков нежной кожей, мягкими густыми волосами цвета самой зари, глазами с поволокой, как у восточных рэйсов — диких кошек, а прекрасные полные губы говорили о страстной гордой натуре.

«Какие были бы у нас волчата!», — подумал он с горечью.