Легенды рябинового леса

— Почему ты должна заботиться обо всех, Катори?

— Меня не волнуют все.

Он одарил меня мягкой улыбкой.

— Ты знаешь, — он поднял руку к моему лицу, обхватил мою щеку. Когда я вспомнила, что всего несколько мгновений назад он трогал другие выпуклости, я отступила назад и вздрогнула.

— Не прикасайся ко мне. Ты даже не вымыл руки, — я вытерла лицо рукавом. Мне нужно было бы протереть щеку лизолом.

Его рука, повисшая в воздухе, безвольно опустилась на бок.

— Мне жаль.

Я задавалась вопросом, имел ли он в виду прикосновение ко мне или секс с новой охотницей.

— Тебе позволено выпускать пар, как хочешь… с кем хочешь.

Он опустил глаза в землю, провёл рукой по своим шелковистым чёрным волосам.

Я изогнула шею в сторону и попыталась поймать его взгляд своим собственным.

— Каджика, я серьёзно. Всё в порядке.

Его глаза впились в мои.

— Я не хочу, чтобы всё было в порядке, — прорычал он, а затем развернулся и рванул вверх по склону так быстро, что его фигура расплылась.

Прощение и безразличие были не тем, чего он добивался. Он хотел ярости и ревности, но я ничего не почувствовала. По правде говоря, я была благодарна пышной блондинке, которая принесла ему утешение, и надеялась, что она сможет развеять его нездоровую привязанность ко мне, девушке, которая напоминала его давно потерянную пару.

ГЛАВА 32. ПИСЬМО

Вернувшись домой, я вышла вместе с Лили на улицу, чтобы рассказать ей о том, что я видела и слышала. Она выслушала, а потом вздохнула.

— Я постараюсь контролировать их, — пообещала я.

Лили напечатала на своём телефоне:

«Не волнуйся. Они больше не смогут никого из нас убить».

От её слов мне стало одновременно и жарко, и холодно.

— Что ты имеешь в виду?

Она ответила мне улыбкой, которая не коснулась её глаз.

«Прощай, Катори.» Она поднялась в воздух.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, мой голос сорвался с губ.

Она просто продолжала улыбаться той же самой маленькой грустной улыбкой. Когда она взлетела вверх, я так громко выкрикнула её имя, что папа выбежал из дома.

— Что случилось? — спросил он, обводя взглядом кладбище.

— Лили к-кое-что забыла. Я просто пыталась п-перезвонить ей.

Я не знала, было ли это из-за моего заикания или из-за моих сутулых плеч, но папа притянул меня к себе и крепко обнял. Он положил подбородок мне на макушку.

— Что происходит, Кэт? Я знаю, что что-то не так. В чём дело?

Мои веки были горячими и липкими. Я крепко сжала их, чтобы сдержать слёзы.

— Не волнуйся, папа. Это просто девчачьи штучки.

— Это касается парня?

— Да.

Папа оттолкнул меня, держа на расстоянии вытянутой руки.

— Он причинил тебе боль?

Я широко открыла глаза, молясь, чтобы они не выглядели слишком влажными.

— Я причинила ему боль.

«Он» был одновременно и Каджикой, и Эйсом. В конце концов, по-разному я причинила бы боль обоим.

Вместо того чтобы отпустить меня, папа притянул меня к себе и погладил по спине. Я улыбнулась ему в грудь, наполняясь его сладким теплом и ровным сердцебиением. Я только что призналась, что причинила кому-то боль, и всё же он продолжал любить меня.

Может быть, то, чего я боялась, что Лили имела в виду, было скрытым благословением. Я не хотела, чтобы фейри закрывали порталы и держались подальше, но если это сохраняло безопасность людей, сохраняло безопасность моего отца, тогда, возможно…

Я вздрогнула.

Я не смогла закончить свою мысль.

Мне следовало получше спрятать книгу. Сжечь её. Похоронить её.

Может быть, это были просто схемы захоронения, попыталась я успокоить себя. Узнаю ли я когда-нибудь об этом? Или этот секрет останется запертым в Неверре вместе с людьми, о которых я начала заботиться… с человеком, о котором я начала заботиться.

Я пыталась дозвониться Эйсу после того, как рассталась с папой на ночь.

Он не ответил. Я прижалась лицом к подушке. Он держал её так недолго, но она пахла им, и его запах успокоил мои взвинченные нервы. Успокоил их так сильно, что я погрузилась в глубокий сон без сновидений. Когда я проснулась, розовый утренний свет просачивался сквозь занавески, падал на мои смятые простыни, на мои голые ноги и мятую футболку. Я стянула её вниз, перевернулась на живот и попыталась снова заснуть, но я совершенно проснулась.

Я встала с кровати и отправилась под горячий душ, затем натянула свободную серую футболку с черепом и костями и пару узких чёрных джинсов. Я расчесала все узлы в волосах и заплела их, но коса навела меня на мысль о Гвенельде, поэтому я позволила своим волосам расплестись. Я нанесла консилер на круги под глазами, прежде чем спуститься вниз.

Я совсем забыла об ужине прошлой ночью. Мой желудок ни за что не забыл бы о завтраке.

Я порылась в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного и достала буханку деревенского хлеба, холодное масло и джем. Я поджарила хлеб, затем намазала его маслом и намазала сверху джемом. Я ела стоя, скользя взглядом по столешнице. Когда я увидела бутылку уксуса, я подумала о том, что сказала мне Лили. Я сделала ещё два тоста с маслом и джемом, выжала лимон в тёплую воду и положила всё на блюдо, которое принесла наверх.

— Доброе утро, — тихо сказала я, открывая дверь папиной спальни плечом.