Легенды Саввары. Вдалеке горят огни

Юлий присвистывает. Юлианская Империя успела пережить многое, но Юлий практически не застал никаких серьезных потрясений.

Да, под боком все еще находится Водная Тигония, но это противостояние без каких-то частых активных столкновений. Да, где-то далеко-далеко на востоке есть еще группы «Сынов Эртеона», но это уже тень прошлой угрозы. Скорее просто бандитские шайки, а не какое-то полноценное освободительное движение.

В «Омни Скении» часто бывают разговоры о том, что такура и арахниды в скором времени могут представлять опасность, но об этом говорили даже тогда, когда сам Юлий был учеником. И, кажется, за все это время эти разговоры так и остались пустым трепом.

И при всем при этом ощущение такое, будто последние несколько веков Юлианской Империи были донельзя спокойными и размеренными. Настолько, что у юлианцев часто возникало чувство эдакой апатии. Будто великие времена позади, а впереди только тоска. Сам Юлий этих чувств побаивается. Ему кажется, что вот эта тоска по величию – признак надвигающегося ужаса и краха. Не может быть такого, чтобы не начался спад. И этот спад может оказаться чертовски страшным.

Но чувство паники неплохо так успокаивали новости с соседнего континента, который будто лихорадит на протяжении всей истории. Даже Монард, такой маленький кусочек этой земли, не может жить спокойно. В сравнении с Империей – здесь настоящий хаос, который будто бы никто даже не пытался упорядочить, закрывая глаза на все и принимая периоды затишья за эту самую упорядоченность. Это безумно интересно!

Он выходит из дома. Его встречает Нарион. Эллин чертовски веселый. В голове только одна отгадка.

– Неужели?!

– Да! – Нарион показывает бумагу с кучей подписей и печатей.

Юлий не то, чтобы хорошо разбирается в местной бюрократии, но он знает, как выглядит листок согласования.

– Завтра мы отправляемся на раскопки. Прямо с утра.

– О, это потрясающая новость.

– А где твой ученик?

– У него сегодня дела. Мы с ним встретимся под вечер.

КАНЗАН

– На кой тебе ходить в этот Каменный град? – восклицает Сакара.

– Где меня еще кто-то научит магии? К ляока я обратиться не могу.

– И как? У тебя получается?

– О, ты не представляешь…

Канзан не лукавит. Прогресс безумный. Мира не щадит его совершенно, но это дает свои плоды. Первые два-три дня были очень тяжелыми. Он даже отдохнуть толком не успевал, но даже тогда уже был какой-то результат. Мирослава говорит, что такого быстрого развития она никогда не видела. Мол, она рассчитывала хотя бы на месяц. А он уже может сопротивляться ее подавлению.

Рост магической силы менял его. Раньше Канзан чувствовал… Нет, страх не совсем правильное слово, хоть и очень близкое. Он ощущал опасность. Она исходила от многих. Даже от Сакары. Он ведь всегда знал, что за ее очаровательной улыбкой и милыми веснушками скрывается жестокая натура, готовая в любой момент выхватить нож. Чего уж говорить про его диких братьев и Саана? Но теперь он чувствует себя настоящим хищником.

Ему даже хочется использовать магию по назначению. Хочется нарваться на неприятности. Он жаждет спровоцировать драку, чтобы показать, где теперь его место в этой пищевой цепочке. И все же пока ему удается держать себя в руках, пусть это и безумно тяжело. Аж до дрожи, от которой чешутся руки.

Мира была права. Чем чаще используешь магию, тем больше хочется прибегать к ней. И эта зависимость нарастает.

– Я хочу, чтобы ты встретился с Сааном и Саиром.

– Мы же это обсуждали…

– Ты же говорил, что чувствуешь, будто готов.

– Да и зачем мне с ними встречаться? Они все еще спрашивают про меня?

– Если старейшина увидит, что ты и правда избранный, то… Ведь все будет иначе! Ты же знаешь, что сейчас по всем кварталам ляока режут друг друга. Надо это остановить!

– Но почему именно Саир?

– Саан и я неплохо знаем его.

– А ты уверена, что Саану можно доверять?

Но в этот момент Канзан понимает, что он очень хочет увидеть удивление или даже страх на лице Саана, поэтому не дает Сакаре ответить.

– А вообще давай. Я приду сегодня к дому Саира, – от этих слов у самого мурашки.

– Ха! Отлично!

Он притягивает ее к себе. Сакара и сама тянется к Канзану. Целует его, прикусывая губу. Ему это даже нравится. Нравится это ощущение того, насколько она сама хищная.

Канзан одевается в эллинскую одежду. Поверх рубашки эллинская теплая куртка. Она темная, без узоров, но все же явно не из трущоб. Сакара постоянно хихикает над ним в таком облачении. Но Канзан уже привык к такому образу, так что даже как-то странно вновь возвращаться к лохмотьям.

Вот он идет по улице. Ему даже начинает казаться, что ходить пешком – не для избранного. Канзан же может в один миг оказаться в нужном месте, но приходится терпеть эти неудобства. Все чаще в нем просыпается раздражение. Будто ему приходится напрасно терпеть ограничения. Но сейчас, когда он чувствует в себе небывалую мощь, есть ощущение, что ждать остается совсем немного.