Легенды танкистов

Пейзаж изменился. Неправдоподобно огромная луна серебрила стены городка и шатровые башни, над которыми шныряли летучие мыши. Линии противотанковых надолбов выглядели изогнутыми челюстями, полными острых зубов.

Привычные звуки боя — солидное «БУХ!» арты, бодрая перестрелка средних танков и могучие раскаты орудий тяжей, — отсутствовали. Вокруг что-то свирепо визжало, угрожающе ухало и зловеще каркало. Прямо на дорогу перед VK4502 спикировал гигантский черный ворон, сжимавший в клюве берцовую кость.

— Собачья вроде бы, — определил перепуганный мехвод, штабс-фельфебель Эхлер. — Не везет барбосам в нашем мире…

— Тихо! Смотрите!

Из-за холмика неторопливо выехал американский Т34 — вражеский, судя по красному обозначению на тактическом планшете Отто Фюрста. В другое время встреча с тяжелым танком неприятеля могла вызвать долгую дуэль один на один с непредсказуемым исходом, или же задорный бой с участием средних танков поддержки (позади стояли союзные «Паттон» с «Першингом», причем оба не подавали признаков жизни, что было крайне подозрительно).

— Мамочки, — Шмульке схватился за сердце. — Давайте обратно в машину, закроемся на все замки и переждем! Оттуда они нас не достанут!

Из остановившегося Т34 последовательно вылезли два скелета, седобородый колдун в островерхом колпаке со звездочкой, зубастый оборотень и ведьма с помелом.

— Конфеты или смерть! — провозгласил первый скелет подойдя к застывшему унтер-офицеру. Добавил потише: — Между прочим, у нас орудие сто двадцать миллиметров, поняли? Так что ваш выбор — конфеты.

— Чего-о? — выдавил Фюрст, окончательно потерявший нить событий. За свою карьеру командир 4502 многое повидал, но чтобы такое?..

— Знаете как вызывать Сыроежку? — визгливо осведомилась ведьма. — Вызывать нужно в туалете. Поставьте что-нибудь сладкое на крышку унитаза или в темное место и скажите: «Сыроежка, появись! Сыроежка, Сыроежка, появись!» Затем уходите. Вернетесь, а конфеты нет.

Ганс Шмульке зажмурился, представив, как он кладет на крышку унитаза в казарменной уборной плитку голдового шоколада и призывает таинственного Сыроежку. Отогнать кошмарное видение удалось только невероятным усилием воли.

Дальше стало еще хуже. На корпусах сокомандников — вначале на «Першинге», а за ним и на М46 зажглись волшебные огни — устрашающие круглые головы с раззявленными зубастыми пастями и ярко-оранжевыми глазами. Из люков шустро полезла разнообразная нежить и нечисть — упыри с вурдалаками, гномы, ундины и всякие прочие фейри. Первая группа с шуточками-прибауточками направилась к ИС-7 — наглухо запершиеся в танке иваны на навязчивое требование выдать конфеты или мелочь серебром сперва не реагировали, а потом шуганули нечистую силу длинными очередями из установленного на башне ДШКМ и курсового пулемета.

— Russian crazy, — выругался скелет с Т34. — Шуток не понимают!

— Шут… Как? — последняя фраза вывела Отто Фюрста из ступора. — Шутки? А ну стой, скотина! Стоять, кому сказал!

— Surprise! — только и вякнул скелет, перед тем как крепкие пальцы унтер-офицера сорвали маску из темной ткани с нашитым поверх светоотражающим материалом вырезанным в форме черепа. — Мистер, вы чего? Хэллоуин! Trick-or-treating!

— Я вам покажу Хэллоуин, шутники, — процедил Фюрст и скомандовал своим. — К бою! По местам!

Первый бронебой VK4502 влепил вражескому тяжу в корму пониже надгусеничной полки между катками, сразу вызвав пожар. Второй — фугас. Разряженные в дурацкие костюмы и изрядно подвыпившие американцы не успели забраться в танк, как рванул боекомплект, осветив столбом пламени темное поле перед линией Зигфрида.

— Герр унтер-офицер, а мы не перестарались? — осторожно спросил Ганс Шмульке. Ну что делать, если у янки такие традиции? Сыроежка, конфеты на унитазе, и вообще…

— Разговорчики! — взревел Фюрст, одновременно вытаскивая из вентиляционного отверстия под крышей башни истошно верещащего нетопыря. Выкинул летучую мышь в открытый люк и плюхнулся обратно на командирское кресло. — Балаган! Следуем в плотной группе с русскими ИС-7 и ИС-4! Любую нечисть по дороге — размазывать гусеницами!

— Воображаю, что сейчас творится в Малиновке, — вздохнул Ганс Шмульке. — Там же кладбище на горке, такое из склепов полезет — хоть всех святых выноси…

* * *

— По деньгам вышло неплохо, — сказал ефрейтор, вернувшись из бухгалтерии в немецкую казарму. Бросил на койку командира распечатку с отчетом. — И восемь тысяч опыта.

— Сколько? — поперхнулся Отто Фюрст.

— Восемь тысяч. В пятикратном размере за первую победу. Ради праздника у янки.

— М-да, — унтер-офицер почесал в затылке. — И на самом деле как-то неудобно вышло. Погорячились, да. Вот что, Ганс. У нас шоколад еще остался?

— Десять плиток.

* * *

— Сбегай к американцам, отдай две… Нет, четыре… Гос-споди, да что там опять стряслось?

Внизу кто-то уверенно валил кулаками в дверь так, что стены дрожали. Немцы горошком посыпались на первый этаж — посмотреть. Аккуратно открыли.

— Конфеты или смерть!