Легенды темного тысячелетия

Отряды стражников держали их под прицелом дробовиков, но все заключенные успели заметить, что тех стало существенно меньше. Все из-за того, что дополнительные силы были брошены на охрану вновь прибывшего заключенного Жаданока.

В глубинах пещерного механизированного комплекса тюрьмы Жаданок существовала работа, пользующаяся среди заключенных еще более дурной славой, чем Адская Дыра. Оглушительно работающие насосы и перфорированные переходы, подвешенные на толстых стальных тросах, наполняли внутреннее пространство запахом масла, пота и кислоты.

Под мостками бурлило и пенилось кислотное море, его волны бились о черные скалы, а кислота капала с низа машинерии.

Заключенные, направленные работать с насосами, не дающими кислоте затопить тюрьму, были одеты в мешковатые костюмы химзащиты и носили дыхательные аппараты, казалось сохранившиеся со времен зарождения Империума.

Заключенные бродили по смердящей океаном пещере, поддерживая работу машин под бдительным присмотром минимального наряда стражников. Сбежать из этого места было невозможно — разве что спрыгнуть через заграждения в кислотное море. Но это не останавливало совсем уж отчаявшихся от попыток уплыть на свободу в кислотоустойчивых костюмах. Все эти попытки заканчивались ничем: беглецы быстро обнаруживали, насколько ненадежную защиту на самом деле предоставляли их защитные костюмы.

Эту смену составляли заключенные из разных частей тюрьмы, но среди них было трое Братьев Слова. Двое были простыми отморозками, убившими однополчан, но один из них был скитарием. Ранее он служил в мастерских Адептус Механикус и многому научился еще до прибытия в Жаданок за то, что вскрывал священные машины в надежде узнать их секреты.

В принципе, все это было бы неважно, если бы он не вывел из строя главные пульты, регулирующие работу насосов. Два насоса, очищавшие нижние этажи, включая Адскую Дыру, уже остановились.

И это было только начало.

Как только прогудел сигнал окончания смены, на консоли замигал красный свет, сигнализируя о проблемах с несколькими насосами. Но на это никто не обратил внимания: стражники были заняты сопровождением заключенных.

За первым сигналом быстро последовал второй, затем еще и еще. Завыла сирена, но ее поглотил рев волн внизу и шум, сопровождающий смену рабочих.

Красные огни расползлись по всей консоли, по мере того как насосы, не дающие смертоносной кислоте проникнуть в Жаданок, останавливались.

И океан хлынул внутрь.

Инквизитор Осоркон сложил руки за спиной, когда заключенный поднялся на ноги и окинул презрительным взглядом окруживших его Серых Рыцарей. Он казался огромным, даже крупнее воинов Астартес, хотя на самом деле не был ни выше их, ни шире в плечах. Пендарева поморщился, разглядывая узника, у которого теперь было имя — если то, что произнес Осоркон, было правдой.

Эреб.

Имя, отягощенное веками и темными преданиями. Если верить тому, что рассказывали, Эреб был одним из вождей великого мятежа из древней легенды. Один из его главных вдохновителей, воин-жрец древнего легиона Космодесанта, который восстал против власти Императора и был повержен почти десять тысяч лет назад.

Пендарева никогда особенно не верил в подобные россказни — в конце концов, как кто-то вообще мог прожить десять тысячелетий? Это звучало просто смехотворно, но, заглянув в глаза Эреба, в эти две бездны, пылающие горечью и злобой, он готов был поверить, что узник так долго вскармливал свою ненависть.

— Пятеро? — спросил Эреб. — Ты столь низкого мнения обо мне, что пришел всего лишь с пятью Астартес?

— Это Серые Рыцари, — ответил Осоркон. — Больше чем достаточно для таких, как ты, предатель.

— Предатель? — засмеялся Эреб, его жесткие черты исказила ухмылка. — Это слово для меня уже не имеет значения. Это ты и твои жалкие тени воинов — предатели. Ты и подобные тебе предали Империум в давние времена, когда сражались против Воителя.

— Не произноси его имя, — предупредил Осоркон. — Твое время прошло. До исхода дня ты испытаешь муки проклятых в пыточной камере Инквизиции.

— Муки проклятых? Да что ты об этом знаешь?

— Достаточно, чтобы ты проклял тот день, когда попал ко мне в руки.

— Ничего ты не знаешь, — бросил Эреб, расхаживая по огражденной силовым полем камере. — Подожди, пока все то, за что ты боролся, обратится в пепел и прах, и боги, среди которых ты когда-то ходил, станут не чем иным, как презираемой легендой. И сам ты целую вечность будешь нести на своих плечах груз предательства. Вот тогда ты и получишь право рассуждать о подобных вещах.

Осоркон рассмеялся.

— Избавь меня от этого спектакля, Эреб. С тобой покончено, с тобой и твоими мечтами о завоевании. Без тебя захват сектора Гирус невозможен. Я знаю это, и ты тоже знаешь, так что, может, прекратишь это утомительное самолюбование?

Эреб оскалился и бросился на инквизитора. Стражники тут же вскинули дробовики, но еще раньше Серые Рыцари точно нацелили длинные потрескивающие алебарды в голову заключенному.