Легенды темной стороны Москвы

Кёлер увлекался идеями земской медицины, разработал проект сельской лечебницы с амбулаторией, хирургическим кабинетом и аптекой, который получил диплом и золотую медаль Московской политехнической выставки. Продукция предприятия Кёлера была удостоена высших наград и на других российских и международных выставках.

Умер Кёлер за десять лет до революции, после 1917 года его предприятия были национализированы и стали частью ОАО «Мосхимфармпрепараты» им. Н. А. Семашко.

Теперь свернём на тихую и приятную Школьную улицу — она стала одной из первых пешеходных зон в Москве. В прошлом — это 1-я Рогожская улица, центральная улица Рогожской слободы, а современное название было ей дано в 1923 году, причём неизвестно, была ли тут на самом деле школа или её только планировали построить. В первой половине XIX века вся улица состояла из постоялых дворов, в которых останавливались все обозы, проходившие по Владимирскому и Рязанскому трактам. Дома эти сохранились, они имеют сходное строение — два этажа и обязательные ворота для лошадей. Ни один из них сам по себе не является «памятником истории», но все вместе… Все вместе они обладают значительной ценностью. Ещё в 1990-е годы улица была отреставрирована и теперь носит название памятника истории и культуры «Ансамбль Рогожской ямской слободы».

По ней мы выйдем на Рогожскую площадь на Камер-Коллежском валу. В 1740 году здесь прошла таможенная граница Москвы. Здесь до сих пор сохранился камень с надписью «От Москвы две версты», поднятый на постамент. Нынешняя площадь возникла после объединения двух старых — Сенной (там торговали сеном) и площади Рогожской Заставы.

В прежние времена от Рогожской Заставы пролегали три дороги: печально знаменитый Владимирский тракт (теперь шоссе Энтузиастов), он ведёт в Ногинск и далее — во Владимир; Носовихинский тракт, проходивший через Перово и Носовиху в Павловский Посад, и Коломенский — через Люберцы и Бронницы до Коломны и дальше на Рязань.

Дон-дон, дон-дон, слышен звон кандальный…
Дон-дон, дон-дон, путь сибирский дальний…

— пелось в старинной песне о Владимирском тракте. Современное название дороги дал Луначарский в память об энтузиастах — революционерах, желавших изменить мир. Закованные в цепи узники, плохо одетые, больные, шли по нему пешком во Владимирскую пересыльную тюрьму и дальше, дальше, в Сибирь. Многие, не добредая до цели, находили покой тут же, на обочине дорог. И хотя тела их полагалось довозить до кладбищ, на практике это выполнялось далеко не всегда. Сколько безымянных, забытых могил осталось вдоль нынешнего шоссе Энтузиастов, трудно даже представить. Говорят, что на разных участках шоссе (и в черте города, и за МКАД) на трассе не раз видели страшного бородатого мужика, смахивающего на бомжа: бродит тяжело, «будто цепь за собой волочит», и норовит остановить проезжающий транспорт. Легенда гласит, что это призрак разбойника-каторжанина, загубившего более ста душ и сгинувшего на этапе «без покаяния и погребения». Теперь совестью мучается: остановит машину и просит: «Простите меня, люди добрые!» Доведётся повстречать, быстренько отвечайте: «Бог простит!» — и уносите ноги…

Рядом — железнодорожная платформа, на которой начинается действие поэмы «Москва — Петушки». Названа она в честь некогда процветавшего, а ныне умирающего завода «Серп и молот» — Московского металлургического завода, чьим главным пайщиком (по сути, владельцем) был Юлий Петрович Гужон, французский подданный, страстный автомобилист, богатейший предприниматель и бессменный председатель Московского общества заводчиков и фабрикантов.

Гужон был убежденным капиталистом и эксплуататором, благотворительность считал злом и открыто высказывал свои взгляды. Он подсчитал, что в США при 10-часовом рабочем дне — 305 рабочих дней в году, а в России из-за религиозных праздников — только 275. Вывод? Увеличить продолжительность рабочего дня. На его заводе был низок уровень механизации и высок травматизм, поэтому завод называли «костоломным». «Чем ниже уровень умственного развития страны и её граждан, — писал Гужон, — тем менее продуктивен их труд и тем более ограничены их жизненные потребности», намекая на то, что иностранцы заведомо превосходят русских по этим параметрам. И как следствие, он призывал русское правительство привлекать иностранный капитал для развития страны.

В результате его репутация в России оставляла желать лучшего. В 1914 он даже подвергся аресту, но вскоре был освобождён. Выводов Гужон не сделал ив 1918 году был убит — на своей собственной даче в Ялте солдатами и офицерами белой добровольческой армии. Виновные не понесли наказание.

Уставшие могут здесь и закончить путешествие, спустившись на станции метро «Римская» или «Площадь Ильича», и удовольствоваться простым рассказом о том, что лежит дальше — к окраинам и за пределами города — вдоль железной дороги.