Легион

Я запнулся, фотография выскользнула из рук. Она была чёрно-белой, как и другие. На ней – человек, с бородой и в мантии, сидевший на чём-то. Его лицо было поразительно. Не из-за своего облика, а потому как он непосредственно выглядел перед камерой. Перед камерой, которой не будет создана ещё две тысячи лет.

– Мы считаем, это фотография – Вход Господень в Иерусалим, – продолжила она. – По крайней мере, на заднем плане, что-то похожее на Золотые врата. Тяжело точно сказать.

– Боже мой, – прошептала Айви, шагая рядом со мной.

Эти глаза... Я всмотрелся в фотографию. Эти глаза.

– Эй, я считал, что мы не поминаем имя Господа Бога в суе, – обратился Джей Си к Айви.

– Я и не поминаю, – промолвила она, благоговейно положив пальцы на фото. – Я просто констатирую факт. На фотографии – Он!

– Этот снимок, к сожалению, совершенно бесполезный, – сказала Моника. – Нет никакого способа, чтобы доказать кто это. Даже если бы мы могли, это никоим образом не доказывает или разоблачает христианство. Фотография сделана до того, как этого человека убили. Из всех снимков, которые сделал Разон… – она покачала головой.

– Это не меняет моё мнение, – ответил я, засовывая фотографию обратно в конверт.

– Я и не думала, что изменит, – проговорила Моника. – Считаете это платой.

– Я не так много сделал.

– Как и мы для вас, – промолвила она, шагая по комнате. – Доброго вечера, Мистер Лидс.

Я потёр пальцем конверт, слушая, как Уилсон провожает Монику, потом закрыл дверь. Я оставил Айви и Джей Си спорить кто из них, что поминает в суе, и пошёл ко входу на лестницу. Я обошёл дом вокруг, потом поднялся наверх, держась за перила.

Мой кабинет был в конце лестницы. В комнате горела только одна лампа на столе, отбрасывающая тени в ночи. Я подошёл к столу и сел. Тобиас сидел в одном из двух других стульев рядом с ним.

Я взял книгу, последнюю в большой куче и начал листать. На стене передо мной была прибита фотография Сандры на вокзале.

– Они вычислили? – спросил Тобиас.

– Нет, – сказал я. – А ты?

– Камеры не существовало, не так ли?

Я улыбнулся, переворачивая страницу.

– Я осмотрел его карманы сразу после того как он умер. Что-то прокололо мне пальцы. Осколки стекла.

Тобиас нахмурился. Затем, после минутного раздумья, он улыбнулся.

– Разбитые лампочки.

Я кивнул.

– Это была не камера, это была вспышка. Когда Разон фотографировал в церкви, он использовал вспышку даже на улице в солнечный свет. Даже когда предмет был освещён, даже когда пытался снять что-то, что случилось днем, например появление Иисуса из могилы, после воскрешения. Это ошибка, которую не допустит хороший фотограф. А он был хорошим фотографом, судя по фотографиям, что висели в его квартире. У него был верный глаз на освещение.

Я перевернул страницу, потом полез в карман и вытащил кое-что. Поставил на стол. Съёмная вспышка, которую я снял с камеры до взрыва.

– Не уверен, что дело в механизме вспышки или в лампе, но я знаю, что он менял местами лампы, чтобы камера не работала, когда ему этого хотелось.

– Превосходно, – сказал Тобиас.

– Увидим, – сказал я. – Эта вспышка не работает, я пробовал. Не знаю, что с ней. Ты не знаешь, как камеры могли некоторое время работать у людей Моники? Итак, я думаю, у многих камер во вспышках несколько ламп, как например в этой. Подозреваю, что только одна из них подходит для такого рода съёмок. Специальные лампы перегорают быстро, быть может, после десяти вспышек.

Я перевернул несколько страниц.

– Ты меняешься, Стивен, – наконец произнёс Тобиас. – Ты это заметил без Айви. Без любого из нас. Сколько ещё времени пройдёт до того момента, когда ты не будешь нуждаться в нас?

– Надеюсь, это никогда не произойдет, – ответил я. – Не хочу быть таким человеком.

– И всё же ты преследуешь её.

– Всё же преследую, – вздохнул я.

На один шаг ближе. Я знал, на каком поезде отправилась Сандра. Билет выглядывал из кармана её плаща. Я мог бы вычислить номера, очень приблизительно.

Она уехала в Нью-Йорк. Десять лет я охотился за этим ответом, который был лишь крошечной частью гораздо большей охоты. След был десятилетней давности, но это уже кое-что.

Впервые за многие годы у меня появился прогресс. Я закрыл книгу и сел, рассматривая фотографии Сандры. Она была прекрасна. Так прекрасна.

Что-то зашуршало в тёмной комнате. Ни Тобиас, ни я даже не пошевелились, когда невысокий, лысый мужчина сел за стол на свободный стул.

– Меня зовут Арно, – сказал он. – Я физик, специализирующийся на темпоральной интерпретация квантовой механики, теории причинности и общей квантовой физике. Я считаю, у тебя есть работа для меня?

Я положил последнюю книгу в стопку тех, которые прочитал в течение последнего месяца.

– Да, Арно, – ответил я. – Есть.

Благодарности