Легион «Альфа»

Он без колебаний протянул мне этот символ осторожности, сделанный в форме палочки, перевитой змеями, с крылышками на вершине.

На огне вещица сразу расплавилась. Размяв воск, я с улыбкой заявил:

— Наши уши не должны услышать пение сирен,[63] ибо от этого зависит наше спасение.

— Сирены? При чем здесь сирены? — удивился Меркурий.

Однако для объяснений сейчас было не самое лучшее время, особенно для объяснений того, чего я опасался.

Поэтому я молча раздал спутникам по два комочка воска.

Тишину нарушил заливистый смех Пана, который совершенно равнодушно отнесся к тому, чем я занимался.

Теперь он скакал перед нами, показывая на свой музыкальный инструмент.

— Я нашел наконец ее… Нашел… ту самую высокую ноту… ноту богов… божественный язык неизвестной доселе гаммы…

Возмущенный, что меня отвлекают от того, что сейчас казалось самым важным, я схватил его за руку и потащил к «мосту света».

— Пошли скорее. Надо спешить. Не слишком разумно танцевать на вулкане!

Дурные предчувствия, к сожалению, чаще сбываются, чем хорошие. Сбылось и мое пророчество, превзойдя все то, что мы могли предполагать. Посреди зала, в который мы вошли, стояло демоническое создание и со всей своей величественной мощью грозило нам оружием.

Из уст всех вырвался единый возглас ужаса:

— Ипполита!

Она стояла у аппаратов, начиненных смертельной радиацией, уверенная, что мы не осмелимся воспользоваться своим оружием, ибо это могло привести к мгновенному разрушению всего окружающего.

— Бросьте ваши кубики, — приказала она. — Я вовсе не собираюсь лишать вас жизни. Мне она слишком дорога. Сейчас все по — другому.

Она подождала, пока мы исполним ее требование, потом медленно направилась ко мне. Окинув меня почти восхищенным взглядом, Ипполита заявила:

— Ты прекрасен как в победе, так и в поражении, поскольку мужественно его принимаешь. Я видела тебя в схватке с Марсом и его верными воинами, ты достоин победы и не посрамил священную одежду, которую носишь. Но ты был слишком увлечен, чтобы заметить ту, которая проскользнула в секретный проход. Как ты неосторожен! Ты что, забыл, что для юных Ахиллов нужны Несторы?[64]

— Что тебе нужно от нас? — сухо спросил я.

Взгляд ее задержался на Олицетворяющей Здоровье, потом снова перешел на меня. Насмешливая улыбка бродила по ее лицу.

— Неосторожен… но очень влюблен, не так ли?

Лицо ее мгновенно стало суровым, а голос прозвучал, как удар хлыста:

— Довольно! Я жду, что ты раскроешь мне секрет этих молний, которые даже Вулкан[65] не мог бы предоставить Юпитеру. Мне предназначено править этим жалким народцем. Я грозная и непобедимая царица, не забывай этого, и царствие мое будет длиться долго, ибо такова священная воля богов! Повинуйся, и ты обретешь возле меня славу и богатство, так же как и твои друзья.

— Заманчивое предложение, — покраснел от гнева Меркурий. — Я предпочел бы стать самым последним из рабов, чем быть рядом с бесчестным правителем!

Я увидел, как круглый зрачок оружия Ипполиты нацелился прямо в грудь Олицетворяющей Здоровье.

— Чужеземец, ты еще можешь избежать самого худшего. Говори, пока есть время.

Я сделал жест своим спутникам в надежде, что они поймут, и встал перед оружием, загораживая девушку.

— Я повинуюсь, ваше величество… Только не надо трогать моих верных спутников…

Наступило некоторое замешательство, и я использовал его для того, чтобы расставить ловушку Ипполите. Притворяясь, что я не обращаю внимания на своих спутников, я направился к фасетчатой сфере.

— Все секреты, которыми ты хочешь владеть, содержатся в этом аппарате. Они заложены туда с начала времен. Пусть дух твой проникнет в них.

Резким жестом я запустил шар, и он стал вращаться все быстрее и быстрее.

— Раскрой глаза и насторожи уши, поскольку это твое желание, Ипполита!

Я направился к своим спутникам, оставив Ипполиту перед сферой, которая начала свое далекое шуршание, переходящее в рокот.

Они сразу же поняли, что произойдет дальше, я увидел, как они вставляют в уши восковые шарики, полученные от меня ранее.

— Скорее отвернитесь, — крикнул я.

Теперь я смотрел только на Ипполиту, совершенно загипнотизированную, побежденную сверхъестественным очарованием, которому она, единственная из присутствующих, подвергалась впервые.

Тело ее заколебалось, и она рухнула на плиты пола, ну а забрать ее оружие для меня было детской игрой.

Продолжать не имело никакого смысла. Я остановил движение сферы, даже не оборачиваясь.

Мы снова оказались хозяевами положения, и нечего было опасаться ужасной царицы, которая стонала, распростершись на полу у наших ног.

Я обнял Олицетворяющую Здоровье, и уши мои чуть не лопнули от торжествующих победных криков Меркурия и Пана.

Показав на Ипполиту, я сказал:

— Передаю ее вам, ибо моя роль закончена.

— А разве ты не пойдешь на Олимп вместе с нами? — удивился Меркурий.

— Нет, друзья, теперь моя задача состоит в том, чтобы вернуться в мир себе подобных, поскольку моя миссия здесь выполнена до конца. Сердце мое тоскует при этом расставании, но оно неизбежно…