Легион «белой смерти»

Около семи часов утра 21 июня Марка разбудил стук в дверь. Он встал, приоткрыл дверь, чтобы спросить, кто там. Но в ту же минуту в номер ворвались три человека. Они заявили, что являются сотрудниками ФБР, и показали удостоверения личности, вставленные в обложки. Один из них сказал:

— Полковник, мы знаем, кто вы такой и чем занимаетесь. Мы предлагаем вам сотрудничать с нами, в противном случае вы будете арестованы.

«Это предательство Вика, — мелькнула мысль, болью отзываясь в сердце Марка. — Только он знал здесь о присвоении мне звания полковника». Стараясь быть как можно спокойнее, он ответил:

— Произошло недоразумение, господа. Я ничего не знаю, мне нечего сказать по этому поводу.

— Не будьте наивным, полковник. Это несерьезно. Мы за вами следили и знаем всех ваших агентов. У вас один выход — согласиться с нашим предложением; иначе, повторяем, вы будете арестованы.

— К сожалению, господа, я ничем не могу вам помочь. Вы же видите, в каком я положении, — парировал Марк, стоя перед ними в костюме Адама, прикрывая руками известное место. (Ночь была очень душная, и он спал обнаженным).

Ему позволили сесть на кровать, надеть нижнюю рубашку и брюки, в заднем кармане которых были шифрблокноты.

— Итак, полковник, мы ждем вашего решения, — строго произнес тот же сотрудник.

Посмотрев на стол, где среди оставленных для камуфляжа вещей (этюдник, палитра, масляные краски, кисточки, начатая картина и пр.) как доказательство его «невинной» ночной работы лежала среди чистых листков бумаги запись принятой из Центра депеши, разведчик ответил:

— Позвольте мне выполнить еще одну обязательную после сна процедуру.

При этом он указал рукой на туалет и изобразил непреодолимое желание зайти туда по естественной надобности. Ему разрешили.

Спустив в унитаз находившиеся при нем шифрблокноты, он вернулся.

— Что же вы надумали? — последовал вопрос.

— Думать мне нечего. Я действительно ничего не знаю и полагаю, что произошло недоразумение.

— Это ваш окончательный ответ?

— Да, окончательный.

— В таком случае, полковник, пеняйте на себя, мы объяснили ваше положение.

Сотрудники ФБР, уступив место находившимся в коридоре трем лицам, остались стоять около двери в качестве наблюдателей. Новыми лицами оказались работники отдела иммиграции и натурализации, предъявившие ордер на арест, подписанный начальником нью-йоркского отдела службы иммиграции и натурализации. Начался обыск, который продолжался около двадцати минут и был не очень тщательным. Марку предложили одеться и упаковать вещи. Он взял со стола еще несколько листков бумаги и в их числе черновую запись принятой из Центра депеши и стал чистить этюдник и палитру, стирая масляную краску. (Эти бумажки он также спустил в унитаз. Однако до других вещей, изъятых из тайников, добраться не смог, и они попали в руки противника).

Пробило восемь часов утра. Здоровенный детина из службы иммиграции и натурализации одел Марку наручники. Все стали спускаться вниз. У подъезда стояла машина. Марка усадили между двух сотрудников, его вещи положили в багажник.

В Нью-йоркском отделе службы иммиграции и натурализации Марка сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. Через четыре часа его вывели из помещения снова в наручниках, посадили в машину и отвезли на аэродром в Нью-Джерси, откуда на двухмоторном самолете доставили в город Макаллен штата Техас. С аэродрома сразу же направились в лагерь для перебежчиков через границу с Мексикой. Было примерно пять часов тридцать минут утра 22 июня, когда машина с сотрудниками, сопровождавшими Марка, подошла к воротам лагеря. Территорию лагеря опоясывала ограда четырехметровой высоты на трубчатых опорах, сделанная из толстой стальной сетки и оплетенная колючей проволокой. За оградой рядом с конторой лагеря стоял одноэтажный дом, построенный из бетонных блоков на четыре камеры: две — для нескольких человек и две — одиночные. Все они были пусты.

Марка посадили в одиночную камеру под номером пять. В ней стояли койка, занимавшая всю ширину камеры под окном, маленький стол, стул; умывальник и унитаз были пристроены к выступу в углу комнаты у входной решетчатой двери. Окно было зарешечено стальными прутьями.

Охрану несли офицеры пограничной службы: один — в помещении, другой — на вышке, а еще один исполнял роль разводящего, заменяя первых двух на время обеда и ужина. Команды сменялись через каждые восемь часов.

Окинув взглядом новое жилище, Марк разделся и лег. Его одолевала усталость от только что пережитого и сильной жары: термометр в камере показывал 35 градусов по Цельсию. Он закрыл глаза и заставил себя не думать о случившемся, чтобы сберечь силы, снять нервное напряжение, успокоиться. Рисуя в своем воображении картины милой его сердцу подмосковной природы, он постепенно расслабился, забылся и уснул.