Легион «белой смерти»

Надзор был максимальный. Поселили меня в корпус «А» на первом этаже в камере № 16. Мой адрес стал 1-16. В этой камере я прожил 1,5 года, а затем был переведен в корпус «В» в камеру для строго охраняемых уголовников».

Так кратко, буквально протокольно Абель рассказывает в отчете о своем пребывании в Атланте, умалчивая в силу присущей ему скромности о тех многочисленных трудностях, которые ему пришлось пережить в казематах этой тюрьмы за четыре года. Уже сам вид унылой, голой каменной крепости, по наблюдениям Абеля, внушал многим заключенным непреодолимый страх. Четырехэтажное здание тюрьмы с подвалом стоит на обнесенном оградой участке, включающем небольшой двор для прогулок и игры в волейбол. На первом и втором этажах размещаются вновь прибывшие, на третьем и четвертом — «выпускники». В отдельном помещении — душ, склады, школа.

На первом этаже находятся также контора дежурного надзирателя и канцелярия, парикмахерская, кабины для разговоров служащих тюрьмы с заключенными и классная комната. Эта часть отделена от помещения с камерами стальной решеткой с дверью. В передней части имеются рычаги для запирания дверей камер. На втором этаже — библиотека, помещения для игры в карты, шашки, для фотографирования и снятия отпечатков пальцев. Эта часть тоже отделена от камер стальной решеткой.

Тюрьма имеет четыре главных корпуса: корпус «А» — для белых, главным образом обслуживающих тюрьму; «В» — для работающих на текстильной фабрике и в печатном цеху; «С» — для негров; «D» — для негров, занятых на производстве. Камеры для «максимальных» (осужденных на длительные сроки) располагались в основных корпусах «А», «В», «С» и «D», для «средних» и «минимальных» — в других помещениях, где заключенные могли свободно передвигаться и общаться между собой. В углу каждого корпуса около входной двери находится контора надзирателей.

Здание тюрьмы обнесено стеной, высота которой в некоторых местах достигает восемнадцати метров. Она считалась самым крупным в мире железобетонным сооружением, отлитым вручную. Бетон очень прочный благодаря примеси дробленого гранита.

В тюрьме содержалось 2600–2800 заключенных. Ежемесячно в среднем поступало 120 человек, примерно столько же убывало. Распорядок дня: подъем — в 5.45, завтрак — в 6.30, выход на работу — в 7.30, обед — с 10.30 до 12.15, ужин — с 15.40 до 16.20, прогулка — с 17.15 до 19.00, вечерняя проверка — с 19.30 до 20.00. После прогулки камеры запирались, и заключенные находились в них до утра. В 21.00 проводилась вторая вечерняя проверка. В 22.30 выключался свет. Первая ночная проверка производилась в полночь новой сменой надзирателей, а затем проверка шла через каждые два часа до 6.00 утра.

Контингент заключенных был самым разнообразным, однако преобладали уголовники. Поэтому обычным явлением в тюрьме считались кражи, драки, спекуляции, увлечение наркотиками и спиртными напитками, которые умудрялись готовить сами заключенные.

Согласитесь, уважаемый читатель, что только то, что в течение двух с половиной лет Абель жил в одной камере с отпетыми уголовниками, было для него, человека в высшей степени образованного, культурного, «снедаемого», по выражению Донована, «постоянной потребностью в духовной пище», моральной пыткой. И, несмотря на это, он никогда и ни на что не жаловался, стойко переносил все тяготы тюремной жизни. Сокамерники Абеля вскоре почувствовали его духовную силу, стойкость и мужество характера, большие знания в любой области и невольно прониклись к нему уважением. Он стал у них непререкаемым авторитетом. К нему шли за советом, он был главным судьей в разрешении споров.

По этому поводу Донован замечает: «Полковник находился в камере с восемью другими заключенными. Один из них был приговорен к пожизненному заключению за похищение ребенка, уже отбыл 23 года». И далее: «Все его письма были письмами воспитанного джентльмена. Он не жаловался на свою судьбу и не критиковал своих тюремщиков. Он всегда передавал теплые приветы моей семье и моим сотрудникам, выполнявшим иногда его поручения».

Вскоре по прибытии в Атланту Абель направил Доновану официальное заявление, в котором поручал зарегистрироваться у начальника тюрьмы в качестве его адвоката, с тем чтобы Донован мог писать ему как «официально допущенный корреспондент». Обратный адрес гласил: «Почтовый ящик ПМБ, Атланта, 15, Джорджия, государственное дело. Заключенному 1-16 Рудольфу И. Абелю».

В дальнейшем они периодически обменивались письмами, и два раза Донован приезжал в Атланту навестить Абеля. Эти визиты, надо полагать, были связаны с поручениями, которые Донован получал от своих бывших друзей по разведке, так как перед этим он встречался с бывшим шефом ЦРУ Алленом Даллесом и его юрисконсультом Ларри Хаустоном. Заметим, кстати, что во время одной из бесед с Донованом Даллес сказал:

— Я хотел бы, чтобы мы сегодня имели таких трех-четырех человек, как он (имеется в виду Абель. — Авт.), в Москве.