Легион Безголовый

— Ой, Лесик, а что “есть”? — отрывается Баобабова от кучи, в которой нашла сломанные плоскогубцы, совсем новый рубанок и пять копеек старого образца.

— Смотри, — показываю Машке рисунки. — Не прослеживаешь цепочку? Да уж куда тебе! Грустный мальчик наблюдает из самолета за оставшимися на земле близкими родственниками. Грустит и мечется. И можешь меня, Маша, пристрелить, хотя не стоит делать это так поспешно, но лицо мальчика мне жутко знакомо.

— Перетерплю.

Напрягаюсь, стараясь вспомнить, где и при каких обстоятельствах мог видеть я объективно причастного к происшествию субъекта. Утро — ничего. Дорога в аэропорт — ничего. Шофер и кондукторша на заднем сиденье — нет. Автобусная остановка с желающими поскорее смыться из аэровокзала — пусто. Стоп! Стоп!

— Стоп. — Машка вздрагивает от звука моего голоса. Наверное, в нем столько убежденности и радости, что ей страшно стало. — Вспомнил. У тебя спички есть?

— Зажигалка.

— Не подойдет. Психологи советуют на спичках трудные ситуации раскладывать. Разведчики наши в войну именно так и поступали. На чем их и ловила немецкая разведка. Ладно, обойдемся без подручных средств. Вспомнил я, Маша, мальчика.

Кратко рассказываю обстоятельства мимолетной встречи.

На фоне песни про распустившиеся вишневые сады я, старший лейтенант Пономарев, в замедленном темпе выхожу из автобуса, желаю водителю ни пуха ни пера. Мужичок говорит, чтобы я пошел, Куда, неважно. Несущественно. Двигаюсь к вокзалу, Баобабова за мной. Бросаю быстрый взгляд на очередь, ожидающую автобуса. Сейчас, сейчас… Тетка с баулами расталкивает людей, втискиваясь в очередь. Не то. Карманник вытаскивает портмоне у солидного очкастого гражданина. Опять не то. Группа лиц бандитской наружности охраняет коробки из-под ксероксов. Нет. Гражданин в маске, угрожая ножом, собирает у отъезжающих кошельки, носильные бриллианты и сотовые телефоны.

— Лесик, не отвлекайся.

— Я стараюсь.

…Неряшливого вида гражданка сгребает горстями нечаянно рассыпавшийся на асфальт белый порошок. Рядом с ней два дерущихся товарища. Лица окровавлены, кулаки сбиты, силы на исходе. А за их спинами стоит мальчик с тетрадки. Один в один. Не ошибаюсь ли я? Белый порошок, окровавленные лица, загадочное лицо мальчика. Все верно. Что у него в руке?

— Что в руках у него? — шепотом, боясь спугнуть пойманное воспоминание, спрашивает Баобабова.

— Что-то белое. Очень важное и нужное. Сейчас. Белое… и бумажное.

— Одноразовое полотенце? Салфетка? Книжка писателя Сергея Костина?

— Нет. Это не какая-то ерунда, а очень важная вещь. Первостепенная улика. Точно! Самолетик. Бумажный самолетик! Машка! Миниатюрная копия нашего “Ту”. Господи, как же я сразу не догадался?! Мы-то думали, что планер наш сам по себе в небе выделывается. А им управляют. Пацан этот и управляет. Вот же… Его, пацана, работа! Не быть мне маршалом. И смотрел он как-то необычно. Словно издевался. Все сходится, модель — один к тысяче, тетрадка с чистосердечно нарисованными показаниями, опилки… У него в волосах еще опилки были. Точь-в-точь, как здесь.

— Надо брать несовершеннолетнего. — Баобабова красноречиво звякает наручниками.

— Определенно, — соглашаюсь я. — Но как? Мы здесь, и, возможно, надолго. Он там, внизу.

— Генералу доложить надо.

— Рация сломана.

— Световыми сигналами.

— До ночи не получится. А за это время стервец уйдет.

— Необходимо найти альтернативные способы связи.

Верчу головой, пытаясь определить нахождение альтернативного источника. Взгляд натыкается на бутылку из-под “Колокольчика”.

— Бумагу! Ручку! Пиши! — Баобабова мусолит карандаш для бровей и старательно записывает за мной приказ по отделу “Пи” на чистую обложку от ученической тетради. Когда возникает необходимость, она даже не спрашивает, зачем и почему. Просто делает, и все. — Пиши… В оперативный штаб. Генералу. От Пономарева и Баобабовой. Заявление. Заявление, чтобы ты знала, пишется с маленькой буквы. Посередине и с новой строчки. И точку не забудь поставить. Поставила? Продолжаем. Просим принять меры к немедленному задержанию мальчика с особыми приметами… Приметы прилагаются. Выдери последнюю страничку, где он из иллюминатора высовывается. Прокололся на мелочи, негодник. На чем остановились? …прилагаются. Точка. Взять подозреваемого в разработку и задержать вплоть до нашего возвращения. Подписи. Пр-к Баобабова и ст. л-т Пономарев. Могла бы звания и полностью изобразить.

Проверяю орфографию и пунктуацию. Ставлю подпись под Машкиной закорючкой. Не забываю про число. Засовываю свернутое в трубочку заявление в бутылку. На этикетке дублирую получателя. “Генералу!!!”

— Маша! — Вручаю самое дорогое, что есть у нас в самолете. — Иди в багажный отсек. Проделай дырку и жди моей команды. Как только будем парить над вокзалом, а еще лучше над генералом, дам знак. И лучше товарищу генералу быть в каракулевой папахе.

Мини-бомбометание проходит без сучка и задоринки. На свое счастье, генерал с утра находится в головном уборе и посему не получает особых травм. Пугается только. Но, насколько сильно, видеть нам не дано. На месте не стоим, пролетаем мимо.