Легион Фалькенберга

— Ничего. Там мы были в полной безопасности. Остров населяли не китайцы, а тайцы. Они были очень дружелюбны. Там было приятно — безопасно и мирно. Поэтому мы ждали, ждали три недели, пока Флот не смог послать еще один корабль с командой ремонтников. Меня отвезли в дом губернатора, а Джон… лейтенант Фалькенберг получил приказ вернуться на свой корабль. Ничего не случилось.

— Но что-то все же случилось, — сказал Лермонтов. Услышав его тон, она нахмурилась.

— Что вы имеете в виду?

— Доктор…

— Мисс Найлс, у вас месячная беременность.

— О.

— Вы как будто не удивлены. Вы не предохранялись? Она почувствовала, что краснеет.

— Мисс Найлс, у меня дочь примерно вашего возраста, — сказал Лермонтов. — Вы не предохранялись?

Она пыталась говорить спокойно.

— В то время я об этом не думала.

— Лейтенант, очевидно, тоже, — сказал Лермонтов. — В наше время болезней это, возможно, легкомысленно.

Анджела пожала плечами.

— Да там нечем было предохраняться…

— На флотском корабле всегда есть аптечка, — сказал Лермонтов. — Но в данном случае вы правы. Медицинский кабинет был поврежден вместе со значительной частью оборудования.

— Капитан, я не понимаю, какое отношение мое положение имеет к…

— Зато понимает ваш дядя, — ответил Лермонтов. — Отчаянный молодой Фалькенберг приносит в жертву многообещающего гардемарина, внука члена Большого Сената, чтобы спастись самому. Затем соблазняет племянницу сенатора. — Лермонтов со значением посмотрел на ее живот. — Через несколько недель доказательства будут видны невооруженным глазом.

— Значит, вы… вероятно, дядя Эдриан все увидит в таком свете.

— Но по крайней мере вы в безопасности, — сказал доктор Витгенштейн. — Он должен быть благодарен за это.

Анджела покачала головой.

— Боюсь, благодарен он не будет. Он не очень любит мою мать, а к Гарольду относился по-особому. Племянница — это не внук, доктор. Он с готовностью обменял бы меня на Гарольда. — Она вздрогнула. — Думаю, он собирался когда-нибудь сделать Гарольда адмиралом.

— Итак. Что вы собираетесь делать? — спросил Лермонтов.

— Относительно… — Она потерла живот. — Надо привыкать. А Джон… лейтенант Фалькенберг знает?

— Нет, если вы ему не сказали, — ответил доктор Витгенштейн.

Но я сама не знала…

— Вы хотите сказать, что он не узнает, если я сама ему не скажу?

Лермонтов кивнул.

— Мне говорили, что вы умны.

— А что это должно значить?

— Думаю, нет необходимости объяснять. Что сделает лейтенант Фалькенберг, если узнает?

Она снова покраснела.

— Вероятно… вероятно, женится на мне, если я захочу.

— Мой прогноз такой же, — сказал Лермонтов. — В других обстоятельствах для карьеры молодого человека было бы прекрасно жениться на представительнице семейства Бронсонов. Однако сейчас…

— Однако сейчас для нас обоих это гибельно, — сказала Анджела. — Что… что же мне делать?

— Прервать беременность, — сказал доктор Витгенштейн.

— Будьте вы прокляты! Я ждала этого! А почему вы… пока я была под действием, почему вы просто не сделали чистку? Я бы никогда не узнала! Но нет, вам понадобилось привести меня в сознание и просветить…

— Вы бы хотели, чтобы мы приняли решение за вас? — спросил Лермонтов. Она не ответила, и он повернулся к Витгенштейну: — Доктор, приготовьте операционную.

— Подождите… Нет, подождите. — Она почувствовала, что на глазах выступают слезы. — Кто это?

— Кто кто?.. А, — сказал Витгенштейн. — Девочка.

— Капитан… я хочу увидеться с Джоном Фалькенбергом.

— Не могу вам помешать, — ответил Лермонтов, — но прошу вас этого не делать. Пока вы не примете окончательного решения. Он не глуп…

— Вы его знаете? — спросила она. — Странный вопрос, верно? Знаете ли вы… отца моей неродившейся дочери? У нас было три недели. Целая жизнь. Мне кажется, я его знаю, но правда ли это? О, черт побери!

Лицо Лермонтова смягчилось.

— Он считается… считался… многообещающим молодым офицером. От него ждали многого. — Капитан пожал плечами. — Жаль, что никто не видел, как погиб гардемарин Кьюни. Я не знаю, что мы можем сделать для Фалькенберга.

— И я ничего не могу сделать… могу только ухудшить положение, — сказала она. — Как же мне быть?

— Избавьтесь от ребенка, — сказал Лермонтов. — Потом, через год, через два, когда сенатор забудет, вы снова встретитесь…

— Он никогда не забудет. И мы никогда не встретимся. Лермонтов собирался заговорить, но она опередила его.

— Вы не можете быть уверены, и я не могу, — сказала она. — Единственное, в чем мы уверены, — мы убьем мою дочь.

— Эмбрион, — сказал Витгенштейн. — Не…

— Я изучала эмбриологию, — возразила Анджела. — Не нужно объяснять мне подробности. — Она долго молчала. Потом вытерла глаза и прямо взглянула на Лермонтова. — Капитан, вы можете обеспечить мой переезд на Черчилль?

— Да, но почему именно на Черчилль?

— У меня там родственники. Моя ветвь семейства не располагает большими средствами, но мы не разорены, вы знаете. Меня примут…

— В этом случае я не смогу разрешить вам снова увидеться с Фалькенбергом.