Легион «Идель-Урал»

Собственно говоря, практическая работа немцев по формированию кадров мусульманских священнослужителей в вермахте, по разрешению всех вопросов, связанных с ролью исламского фактора для представителей восточных народов, началась параллельно с формированием легионов. 26–27 августа 1942 г. в штабе 162-й тюркской дивизии, о которой уже говорилось выше, состоялось специальное совещание, на котором обсуждались вопросы религиозных потребностей мусульман. На совещании были назначены муллы легионов и отдельных батальонов. Муллы дивизии и легионов приравнивались по своему рангу к командирам рот, а батальонные муллы — к командирам взводов. Был определен и порядок свершения религиозных обрядов военнослужащими: они, например, должны были освобождаться от службы во время намаза, в праздничные дни, по пятницам любая служба завершалась уже к 16 часам. Были определены и правила захоронения погибших мусульман. Внутренний порядок, который вначале предполагался именно для 162-й тюркской дивизии, по предписанию генерала добровольческих соединений Эрнста фон Кёстринга позднее распространялся и на все иные подобные формирования.[512]

Намаз легионеров

В конце 1942–1943 гг. свое отношение к исламу и его роли в формировании Восточных легионов высказали и некоторые высшие руководители Германии, в том числе и сам Гитлер (это совещание также упоминалось выше). 12 декабря 1942 г., когда в Ставке обсуждался вопрос о грузинском батальоне, Гитлер заявил: «Об этих грузинах я ничего не знаю. Только то, что они не принадлежат к тюркским народам. Но только мусульман я считаю благонадежными, всем остальным не доверяю. Создавать в настоящее время эти батальоны из чисто кавказских народов я считаю слишком рискованным, и напротив, я не вижу никакой опасности в создании чисто мусульманских соединений».[513] Трудно сказать, что повлияло на такое мнение Гитлера, уж слишком непредсказуемый это был человек: может быть, недавняя его встреча с великим муфтием оставила у него такое впечатление, а может быть, такое представление о мусульманах у него сложилось давно. Во всяком случае, «ценное указание» было дано, и оно было подхвачено многими инстанциями и нижестоящими военными и чиновниками. В мае 1943 г. министр по делам оккупированных территорий Альфред Розенберг отдал приказ: «Всем подчиненным быть в курсе мусульманских праздников этого года, необходимо поставить в известность об этом и все прочие руководящие инстанции рейха. В оккупированных областях освободить всех мусульманских работников в следующие праздничные дни: Маулюд, Рамазан и Курбан (19 марта, 1 октября и 8 декабря)». Одновременно Розенберг просил мусульманских священнослужителей учитывать обстановку — «если она не позволит отдыхать, то придется работать».[514]

«Трогательную заботу» о своих мусульманских подчиненных проявил и другой нацистский бонза — рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, который приказом от 6 августа 1943 г. гарантировал всем мусульманским служащим СС, что они «согласно их религиозным предписаниям не будут получать в пищу свинину, свиную колбасу, алкоголь». По мнению Гиммлера, «мусульмане последовали призыву своего руководства, и их объединяет с нами общая ненависть к еврейско-английско-большевистскому врагу». Но этот же документ одновременно косвенно указывает на то, что не все обстояло гладко во взаимоотношениях между представителями «высшей расы» и мусульманскими военнослужащими вермахта и СС, ибо рейхсфюрер замечал: «Я не хотел бы, чтобы вследствие узколобости и ограниченности некоторых из нас нашим бравым добровольцам были причинены неудобства, и они высказывали бы недовольство. Я запрещаю даже в кругу товарищей какие-либо шутки или издевательства над мусульманскими добровольцами. Об особом праве, данном мусульманам, и в кругу товарищей не может быть никаких дискуссий».[515] Очевидно, что если бы не было конфликтных ситуаций, то не было бы смысла предостерегать от них.

Легионеры совершают намаз

Раз уж речь зашла о взаимоотношениях между немцами и мусульманами в вермахте, то, вероятно, не лишним будет вновь привести конкретные примеры из практики командира Восточных легионов генерала Ральфа фон Хайгендорфа. Он очень старался, чтобы между легионерами из восточных мусульманских народов и их немецкими коллегами царил дух взаимопонимания. Но дело, как мы уже выяснили, часто обстояло как раз наоборот, немецкие военные в целом не смогли преодолеть комплекса «сверхчеловека» и относились, мягко говоря, пренебрежительно к восточным добровольцам. В одной из своих памятных записок, распространявшихся среди немецких офицеров восточных легионов, фон Хайгендорф приводил случаи такого «взаимопонимания», когда именно муллы становились объектами издевательств немецких офицеров (этот пример приводился в третьей главе). Т.е. указания оставались указаниями, а представления людей менялись мало.