Легион. Книги 1-9

Немного упростив ситуацию, о неудачном нападении карфагенской армии на город Чайка умолчал, как и о том, что его друг Ларин просто ограбил священное место ольмеков, позаимствовав оттуда золотого идола. При виде золота у многих пропадал рассудок и просыпались совсем другие, потаенные чувства. Это он уже давно заметил и не особо удивлялся таким проявлениям человеческой души.

— Но случилось землетрясение и нам удалось бежать, — продолжал Чайка, — а заодно спасти их. Так мы оказались в горах, где повстречались с вашей армией.

Федор нервно облизал губы, припомнив детали этой встречи.

— Когда мы столкнулись с вашими солдатами, нас было уже мало, и они вдруг напали на нас. Военачальник сапотеков взял нас в плен, хотя мы не хотели с ним воевать.

— Тарки-Чулу храбрый воин, — согласился Итао, едва заметно улыбнувшись кончиками губ, — и любимец богов. Он никогда не признает поражения.

«Да, — подумал Федор, отводя глаза, — это я заметил. Неблагодарный».

— До сих пор он был нашим самым сильным воином и недавно стал военачальником. Жрецы Питао-Шоо приблизили его к богам. Но я слышал, что ты его победил в честном бою, — медленно проговорил Итао, — хотя и не очень в это верю.

Чайка промолчал, решив, что в этой ситуации слова ни к чему. Его собеседник уже сделал правильные выводы.

— Но на тебе есть и другое проклятие, — напомнил ученый сапотек, — смерть священного животного. Ты лишил жизни одно из воплощений Питао-Шоо. Своего спасителя.

Федор вздрогнул. «Да, грехов у меня немало, по местным законам на высшую меру давно насобирал. Чего теперь отпираться, все равно не забудут. Но при чем тут спаситель? Этот спаситель меня съесть хотел, на куски порвать».

— Но как хранитель священных знаний богов и третий жрец Питао-Шоо, — на удивление спокойным голосом заявил Итао, — воплощением которого на земле является ягуар, я говорю тебе, что вы с ним связаны.

Чайка напрягся, но, услышав столь неожиданный вывод, поднял голову, позабыв даже повиниться.

— Из плена ольмеков вас спас именно Питао-Шоо, — заявил ему собеседник, вдруг оказавшийся третьем жрецом ягуара.

Лишившись дара речи от такого предположения, Федор молча ждал дальнейших объяснений жреца.

— Питао-Шоо разгневался и наказал ольмеков, — с праведным гневом в голосе заявил сапотек, даже вскочив со своей скамьи, — именно поэтому он разрушил их грязный город.

Чуть успокоившись, он вновь сел и вперил гневный взгляд в Чайку.

— Но для похода наших воинов, направлявшихся на войну, это был дурной знак, — пояснил он дальнейшие события, — бог сказал нам, что сам уничтожит жадных ольмеков. А нам велел возвращаться домой и ждать нового знака.

«Так вот почему сапотеки развернулись назад, — едва не ухмыльнулся пораженный открытием Федор, — землетрясения испугались. Теперь все ясно. А мы, значит, с ягуаром друзья навек. Он меня из плена ольмеков вывел, а я его после этого заколол. Просто чудовище получаюсь, не иначе. Сами-то они тут, сердобольные, сердца пленников своему ягуару на раз вырезают и скармливают. Нет, мне теперь одно интересно, куда они потом его шкуру подевали? Наверное, висит где-нибудь как амулет и злых духов отгоняет».

Но от нахлынувших внезапно богохульных мыслей Федора оторвал другой вопрос, вернувший его в суровую реальность.

— А как вы попали в плен к ольмекам? — спросил вдруг Итао, слегка прищурившись. — Обычно они жертвуют своим богам воинов, захваченных в сражении. Сколько людей из твоего народа приплыло на большой лодке?

— Не много, — соврал Федор, решив стоять на первой версии до конца, в надежде, что этот проницательный сапотек все же не узнает правды, — несколько раз по столько, сколько нас сейчас.

Цифры они почти не проходили, поэтому Чайка объяснил, как смог. Он сглотнул слюну и посмотрел собеседнику прямо в глаза, продолжив врать уверенным тоном.

— Мы приплыли торговать, и воинов среди нас было немного. Но когда мы оказались на побережье, на нас напали воины ольмеков. Целая армия. Большинство из нас погибло, а оставшихся в живых взяли в плен. Потом мы сбежали. А остальное вам известно.

«Кажется, прокатило, — подумал Федор, опуская глаза, — хотя с этими жрецами до конца ни в чем уверенным быть нельзя. Сегодня он со мной любезничает, потому что я ему нужен, а завтра сердце вырежет и ягуару скормит».

— Как далеко находится твоя земля? — помолчав, спросил бесцветным тоном Итао, слегка встряхнув волосами.

Чайка так и не смог понять, поверили ему или нет.

— За морем, очень много дней пути отсюда, — ответил он первое, что пришло на ум.

— А зачем вы отправились так далеко? — улыбнувшись, словно это был самый простой и незначительный вопрос, проговорил сапотек.

Чайка уже начинал уставать от затянувшегося общения. Сегодня они говорили много и очень долго. Еще ни разу их беседы не затягивались больше часа, а сегодня собеседники поневоле не выходили из этой каморки уже часа три, если не больше.