Легион. Книги 1-9

Федор подтолкнул периека со связанными руками к выходу из своего шатра, в котором происходил разговор и, указав на видневшийся в дали город, спросил:

– Где здесь наиболее уязвимое место и как быстрее всего проникнуть к дому царя?

Он не спросил «ко дворцу», поскольку был наслышан, что спартанцы хоть и разрешили у себя деньги, все же продолжали считать скромность добродетелью. В былые времена дом царя не слишком отличался от дома простого воина. Сейчас многое изменилось, и все же от традиций, впитавшихся в сознание за несколько сотен лет, просто так было не избавиться.

Периек посмотрел на Чайку и с надеждой в глоссе спросил:

– А мне сохранят жизнь?

– Если сообщишь мне что-нибудь действительно важное, сохраню, – ответил Федор, взявшись за ремень на поясе, – мы пришли сюда не грабить и убивать. Мы пришли сюда навсегда, и ваш мир очень скоро изменится. Он уже изменился, но еще не все это поняли. И нам нужны будут верные подданные, с которыми мы будем обращаться лучше, чем спартанцы.

Низкорослый периек помолчал немного, смерил взглядом широкоплечего Федора, словно размышляя, можно ли ему доверять и медленно вытянул вперед обе руки.

– Разрежьте путы, – приказал Чайка, поняв его молчаливую просьбу.

Один из охранников, стоявших рядом, шагнул к периеку и рассек кинжалом кожаный ремень, стягивавший запястья. Периек потер затекшие руки и, подняв одну из них в направлении крепостной стены, заговорил.

Лагерь карфагенян стоял на некотором удалении от города, на довольно высоком холме, поэтому отсюда было видно многое из происходившего в глубине. Столица Лакедемона была обширным городом, в котором кварталы каменных домов, стоявшие на холмах, перемежались широкими зелеными полями и рощами. Правда, с такого расстояния Чайка не мог разобрать, для чего эти поля были предназначены, то ли на них занимались спортивными состязаниями, то ли просто пасли коз и овец. Скорее вторе, поскольку животных в городе было много. Федор и без бинокля мог разглядеть, как по плоским крышам домов на окраине, едва вылезавших из земли, не стесняясь, бродили козы и свиньи, как в обычной деревне. Этот патриархальный быт спокойно уживался с помпезной «греческой архитектурой», как называл ее про себя Федор, – целыми кварталами домов с портиками, длинных галерей с высокими белоснежными колоннами и колоссальных зданий нескольких стадионов, построенных из отличного камня и разделенных на сектора для зрителей. Рядом с одним из стадионов Чайка заметил несколько таких же огромных статуй, под стать ему, возвышавшихся перед входом. Это были каменные статуи двух женщин, одна из которых держала в руке лук, и мужчины с каким-то музыкальным инструментом. «Наверняка, этот мужик, – их любимый Аполлон с кифарой», – решил Федор, поскольку не слышал, чтобы спартанцы, уважавшие простоту, любили использовать что-то более сложное из музыкальных инструментов.

– Вон там, за крайней башней, на которой стоят баллисты, – проговорил периек, указав на квартал с «элитной застройкой», где в глазах пестрело от колонн, – начинается улица, которая огибает галерею и затем ведет в глубину города, заканчиваясь у неприметного здания на краю лавровой рощи. Вокруг почти нет построек.

– А что это за галерея? – поинтересовался Федор, – уж больно помпезное здание.

– Это Скиас[225], – сообщил периек, – галерея, где собираются старейшины. Поговаривают, что ее построил Феодор из Самоса. Они там заседают каждый день, особенно сейчас, после того как пришла весть о судьбе Маханида.

– Старейшины, говоришь, – ухмыльнулся Федор, сделав знак продолжать, сам же подумал: «Вот туда-то нам и надо, накрыть одним ударом этот гадюжник и конец местному самоуправлению».

– Вот у этой рощи, в небольшом доме и живет царский род Эврипонтидов, – закончил периек, – это все знают.

– Царь живет на отшибе, в деревне? – удивился Федор, но вспомнив о спартанских обычаях успокоился, – впрочем, он волен жить там, где захочет.

– Там несколько домов, в которых живут его жена, родственники, слуги и отряд телохранителей.

– И много там охраны? – уточнил Федор, подумав о том, что захватить царя, то же было бы большой удачей.

– Человек сто, – ответил периек, – но, нас туда никогда не подпускали. В телохранителях царя служат не простые воины, а только те, что проявили героизм на поле битвы. Отборные гоплиты, побывавшие уже не на одной войне.

– Да будь их там хоть пятьсот, – махнул рукой Федор, – это нас не остановит. Главное пробраться за стену.

Периек помолчал, было видно, что в нем боролись два противоположных чувства, – ненависть с царю и вбитая с детства привычка подчиняться гражданам Спарты. Федор все видел и его не торопил.

– Вон за тем холмом стена гораздо ниже, чем в других местах и слабее, – выдавил он из себя, наконец, – на ее постройку не хватило камня и верхняя половина сложена всего в два кирпича. Ее легко разрушить машинами или тараном. А за ней склады, которые можно поджечь. Оттуда прямая дорога к Скиасу.

Лицо Федора расплылось в довольной улыбке.