Легион павших. IV - V Акт

Осмельд лежал на широкой кровати, его голова была повернута на бок, а подушка и простынь залиты кровью. Потерявший тот немногий вес, что у него был прежде, с бледной кожей, он больше походил на мертвеца, чем на живого человека. Но его грудь все еще порывисто вздымалась.

Офрен сидел на кровати рядом. Задрав рубаху Осмельда, он выводил на его животе печать.

— Что произошло?! — с нескрываемым ужасом прошептала Вильма.

Она упала на колени рядом с кроватью, бросила мимолетный взгляд на стоящую рядом капельницу. Осмельд был отключен от нее, а в сгибе его руки алело запекшейся кровью место недавнего прокола.

— Не знаю, где-то минут двадцать назад у него нача… ой-ей!

Оторвав от печати взгляд, Офрен заметил, что в комнате есть посторонние. Его губы растянулись в нервной улыбке, а взгляд скакнул к Поду в надежде на подсказку, как ему быть. Тот отрицательно качнул головой.

— А ты, я погляжу, все не унываешь, Офрен, — Райз втолкнул в комнату Хаука и вошел следом.

— Откуда ж тут взяться унынию? — тот натянуто рассмеялся.

Он проводил взглядом Хаука, прижимающего предплечье к солнечному сплетению, покосился на стоящее истуканом за спиной Къярта Шии-то.

— Вы, парни, пришли нас опять выручить? — по мере того, как Офрен осознавал, что все как раз наоборот, его улыбка становилась шире. — И бывают же еще в наше время такие прекрасные люди. Еще и госпожу Раяду привели в помощь. Замечательно ведь…

— Офрен! — одернула его Вильма. — Закончи уже печать!

— Я стараюсь, стараюсь я, — пробормотал тот и снова склонился над Осмельдом. Его рука, сжимающая стержень, подрагивала. — Но это уже третья, и я не уверен, что и первые две хоть как-то помогли. Все было нормально, я ведь не отходил от него, а потом…

Офрен умолк, усердно выводя линии печати.

Она не могла помочь. Присмотревшись, Къярт узнал ее схему. Он использовал почти такую же, когда заживлял рану Хаука: хороша для внешних и умеренно глубоких повреждений, но почти бесполезна при внутренних.

Двадцать минут назад… Именно тогда Къярт перехватил контроль над Шии, и отдача ударила по Райзу. Если бы не исцеляющая печать, тот, вероятно, находился бы сейчас в том же состоянии, что и Осмельд.

— Не нужно, — тихо произнес Райз, предугадав мысли Къярта еще до того, как они оформились в его собственной голове. — Призовешь его душу, когда все закончится. Так будет даже лучше. В том числе и для него.

Вильма обернулась, посмотрела на Райза глазами полными слез.

— Нет, — выдавила она, — не получится. Это убьет его, — она указала на Къярта. — На Осмельде стоит родовая печать. Попытка призвать его душу убьет призывающего.

— Вильма! — рыкнул на нее Хаук.

— Его смерть не стоит жизни Осмельда, — огрызнулась женщина.

— Он будет казнен в любом случае, — припечатала Кара.

В комнате повисла тишина. Офрен продолжал выводить печать на животе парня, пусть уже и сам не верил в то, что это имело какой-либо смысл. Вильма держала ладонь Осмельда в своей и не сводила с Къярта взгляда. Надеялась на то, что один некромант не будет смотреть, как умирает другой? Или на то, что Братство предпочло бы заполучить беглеца живым? Или же просто ждала чуда?

— Офрен, отойди, пожалуйста, — попросил Къярт.

— Ты что собрался делать?! — возмутился Хаук.

— Помолчи пока. Все молчите.

Къярт приблизился к кровати и протянул руку, прося стержень с чернилами. После недолгого колебания, Офрен отдал инструмент и уступил место.

Осмельд нужен был живым. Если его нельзя призвать — а Шии не стало это опровергать, как и Райз — значит, единственный способ получить необходимую им информацию — сохранить ему жизнь.

Но это была не единственная причина, из-за которой Къярт хотел помочь, и, вероятно, не главная. Чего уж скрывать: он был только рад возможности отсрочить казнь парня.

На тумбочке рядом стояла миска с водой и полотенцем, которыми пытались снять жар. Къярт выжал лишнюю воду и стер с живота Осмельда незаконченную печать. Извлек из ножен небольшой нож и разрезал рубаху на его груди.

Быстрыми резкими штрихами он рисовал печати: сначала на груди, затем на лбу и на животе, и после, когда чернила первой полностью исчезли, снова на груди — общего восстановления. Когда Къярт перешел к последней печати, дыхание и пульс Осмельда выровнялись.

Он прочертил финальную линию, активируя печать. Осмельд закашлялся, выплевывая темные кровяные сгустки. Вильма побледнела еще больше, но приступ быстро прошел, и парень зашевелился, приходя в себя.

Приоткрыв веки, он посмотрел на сидящую рядом женщину. В его взгляде читалось непонимание.

— Осмельд, — выдохнула Вильма, больше не сдерживая слезы, — как же ты напугал меня!

Она сжала его пальцы и, уткнувшись лбом в тыльную сторону его ладони, расплакалась.

— 14 -

Осмельд сидел в кресле, закутавшись в шерстяной плед, и в свете разведенного в очаге огня его худоба казалась еще болезненнее.

Кухню дома, в котором обосновались охотники, нельзя было назвать маленькой, но даже она стала тесной, когда в ней собрался десяток человек. В воздухе стоял густой аромат мясного бульона, который спешно готовила Вильма.

— На душу Шии-то было наложено проклятие.