Легион павших. VI - VII Акт (СИ)

Райз не надеялся, что тот будет смотреть на все сквозь пальцы. Но то, что крикун, ведущий себя как истеричный идиот, при этом идиотом не являлся, удручало. И конечно же, он сложил два плюс два и все понял, когда Райз использовал его же энергию возбуждения, чтобы оттащить Кару в сторону. Можно было попытаться активировать сгусток ярости сразу, но вероятность, что он сможет сымитировать щит, была непозволительно мала.

И что теперь?

— Я могу использовать энергию духа — ту, что связана с эмоциями. Не только со страхом и злостью, но и любыми другими.

— Как любопытно. В прошлый раз не удержался, да? Так сильно хотелось припрятать козырь?

— Да. Сильно хотелось.

— Ты ведешь себя, как неблагодарная псина.

Райз любезно улыбнулся в ответ. Приоткрыв один глаз, Ц-Цузу зыркнул на него.

— Нет, не как псина, — кисло продолжил он. — Как обнаглевший до бесстыдства кот. Тебе открыли дверь, а ты ни туда и ни сюда: торчишь на пороге, ждешь удобного момента, чтобы насрать прямо посреди гостинной.

— Ты слишком много надумываешь себе, Ц-Цузу, — Райз рассмеялся.

— Тогда почему ты не сбежал сегодня?

— Для этого ты устроил эту бестолковую стычку?

— Это ты бестолковый. А я хотел посмотреть, как поступят твои соратники, и как поступишь ты. Заодно показать твоему некроманту, что ты жив-здоров, и что мы пришли с миром.

— С миром? — от абсурдности услышанного заявления Райз поперхнулся.

С громким хлопком вернулся Кальдеор. На этот раз он вышел у самой земли, и в плато образовался новый котлован. В воздух выстрелил десяток водяных струй. Поспешив выбраться, изрядно промокший, Кальдеор подошел к Ц-Цузу, поставил рядом с ним накрытую блюдцем чашку и застыл за спиной, точно дворецкий.

— Да, с миром. Он напал первым, а я ни разу не ударил в ответ. Конечно, Ластик почти испоганила мой исключающий жертвы план, но ты пришел ей на выручку. А эта дура так ничего и не поняла. Занятно получилось, да? Ты оказался единственным, кто нанес войску твоего некроманта вред. А мог бы вместо этого и подсобить. Поэтому я и говорю, что ты в конец обнаглел.

В небо вспорхнула пара желтогрудых птиц, когда визжаще-рычащий голос Ц-Цузу внезапно разнесся по каменной пустыне:

— Что мне, скажи на милость, надо сделать, чтобы ты наконец определился? Тебе не хватает пунктов в списке преимуществ служению Пастырю или мозгов в тупой башке, чтобы понять, что у твоего некроманта нет и шанса?

— Мне не хватает знаний о том, кому я должен отдать свою верность. Расскажи мне о Пастыре, — с невинным видом предложил Райз.

Ц-Цузу прищурился и после короткой паузы произнес:

— Я расскажу.

И он на самом деле заговорил о Пастыре: размеренно, вдумчиво, с почтением, никак не вяжущимся с его нравом и оттого вызывающим вопросов не меньше, чем сам рассказ.

Никаких Орд, нашествий и разграблений других цивилизаций не было бы, если бы немногочисленная раса уахара однажды не решила, что им тесно в их маленьком мирке. Называемый Колыбелью мир в самом деле был невелик: никакой условно-безграничной вселенной, никаких звезд, черных дыр и рационального объяснения, как в пузыре в межпространственной ткани образовалась пригодная для существования среда, и зародилась сама жизнь. Вероятно, Колыбель была осколком другого, полноценного мира, в какой-то момент распавшегося на горстку карликовых вселенных. Уахара сочли своим долгом объединить разрозненное.

Когда способ был найден, по лучам — цепочкам соседствующих миров — побрели ведомые Пастырями отары. Их жатвы собирали воистину непостижимое умом количество энергии, и в умелых руках она сжигала перегородки между Колыбелью и прилегающими к ней мирами. Чем больше уахара расширяли свои владения, тем крупнее становились миры, и тем больше энергии требовалось. Экспансия замедлялась, а Колыбель рождала все больше Пастырей и отар.

Ц-Цузу говорил о слиянии миров, как о совершенно будничных вещах, и Райз прилагал все усилия, чтобы не смотреть на него, как на сумасшедшего. А еще старался не слишком задумываться о том, что именно значил рассказ крикуна. В конце концов, его текущая проблема была несравнимо прозаичнее — всего-то локальное нашествие саранчи. Какое ему дело до места ее гнездования?

— Бесценный дар Пастырей — их прикосновение, — голос Ц-Цузу зазвучал подобострастно. — Совсем, как у твоего некроманта. Но в отличие от него, способного только разрушать, Пастыри учат своих последователей верности и любви.

— Помнится, Чародей называл это усмирением, — заметил Райз.

— У этой мерзости нет сердца, чтобы любить.

— Так все же, может, ты выразишься конкретнее?

— Что мне тебе объяснять? Ты все равно не поймешь ввиду своей мертвости. Но твой некромант сможет ощутить сполна. Прикосновение Пастыря, оно..., — Ц-Цузу задумчиво, почти мечтательно поводил пальцами по воде, — оно меняет твое отношение к происходящему. Открывает глаза, позволяет увидеть мир в новом свете. Учит думать не только о себе, но и служить на благо существа намного более совершенного, чем ты сам. Пастырю нельзя навредить или пожелать дурного.