Легион павших. VI - VII Акт

Дырокол раскололся на части, распускаясь, точно бутон, и выплюнул вверх лучи света. Померцав несколько секунд, они стабилизировались, образовав широкий, залитый светом прямоугольник.

Он сможет вернуться. Сможет вернуться домой.

Увидит сестру. Поговорит с ней.

Он ведь сможет? Сколько в Огнедоле прошло времени?

Обменявшись взглядами, они одновременно шагнули в поток света.

Этот портал был не дверью, а туннелем, пускай и коротким. Но одного шага оказалось маловато, чтобы достичь цели. Уже ныряя в бесконечное свечение, Райз краем сознания уловил доносящийся из-за спины грохот. Он хотел было обернуться, но поток энергии уже увлекал его прочь, не давая пошевелить и пальцем.

Главное, что он чувствовал руку Къярта. Главное, не отпускать ее до самого конца.

Свет ворвался внутрь него, затопил сознание, и слившись с ним воедино, Райз почувствовал, что что-то не так. Что-то нарушало баланс. Совсем немного, он бы и не заметил, не будь у него за плечами внушительного опыта использования всеразличных пространственных техник. Что-то однозначно нарушало равновесие, вносило в поток диссонанс.

Проклятье, так быть не должно.

Его взгляд бездумно скользнул в сторону и заметил металлический блеск челюстных протезов.

Клык! Бестолковая ты зверюга!

За кулисами

Немногим после уничтожения Орды

Ц-Цузу спрыгнул в расселину — единственный путь в узкую долину, со всех сторон обернутую рваными хребтами. Пахло скоплением существ и их испражнениями.

Кулак Стирающей Явь остановился у самой груди, так и не нанеся удар. Взъерошенная, она успела понять, что это он, прежде чем ему опять пришлось бы восстанавливать расщепленное на атомы тело.

— Ц-Цузу! — выдохнула она, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Где ты был, Ц-Цузу? Почему ты… Пастырь, он…, — ее губы дрогнули.

— Но теперь-то я здесь? — он оскалился.

— Ц-Цузу…

На Стирающую Явь было больно смотреть. Ц-Цузу видел, что она заметно ослабла, ее движения стали медленнее, а сила духа пошатнулась. Но даже в текущем состоянии она с легкостью могла превратить любого врага в мелкодисперсную пыль. Почти любого.

— Не надо так убиваться, — оскал Ц-Цузу превратился в улыбку.

Он притянул Стирающую Явь к себе, усадил на правую руку, как ребенка, и зашагал в сторону сборища тех, кому удалось сбежать.

Здесь были только те, кто владел силой поднимать мертвых, и их крылатые стражи. С приближением рыцарей они замолкали и падали ниц, страшась накликать на себя гнев Ц-Цузарравальша, о чьем склочном нраве знали даже мертвые. Да и разгневать Стирающую Явь Расщепляющую Шикти своей болтовней или неосторожным взглядом никто бы не осмелился.

Ц-Цузу поднялся с обнимающей его за шею женщиной на уступ, с которого открывался вид на всю долину.

— Это все, кто выжил? — спросил он.

— Да. Я собрала тех, кто уцелел.

— Умница, Шикти.

Грудь Ц-Цузу со свистом вобрала воздух, и он закричал. Пронзительно, оглушающе. Его голос забился в тесных скалах, погружая долину в предсмертную агонию. Пробрался в разум каждого, кто слышал его, подчинил и приказал казнить самого себя.

Борясь с силой, что пыталась сломить ее волю, Стирающая Явь в отчаянии нанесла удар.

Голова и шея Ц-Цузу разлетелись моросью. Его рука, на которой сидела женщина, ослабла, и та упала. Она должна была приземлиться на ноги, но те перестали ее слушаться и подкосились, едва коснувшись земли.

…Что? Почему?

Дыхание Шикти стало тяжелым, медленным, будто легким едва удавалось расширяться. Все ее тело онемело, застыло на грани между сном и бодрствованием, когда одна часть сознания уже проснулась, а другая, контролирующая мышцы, продолжала спать.

Шикти едва нашла в себе силы, чтобы отползти к дереву — подальше от упавшего на землю тела Ц-Цузу.

В лишенном каких-либо звуков воздухе треск разрывающейся плоти и костей прозвучал особенно мерзко.

Стирающая Явь не любила такие звуки. Они звучали слишком откровенно, слишком пошло. Когда ее удар настигал плоть, та исчезала беззвучно. Прекрасно, чисто, оставив едва заметные брызги, словно капли водопада, разнесенные ветром.

Грудина Ц-Цузу раздулась и лопнула, выпуская то, что находилось внутри.

Сначала появилась голова. Темные, мокрые волосы, разбавленные белыми прядями, посиневшими от крови Ц-Цузу. Человеческое лицо. Совсем еще юное человеческое лицо.

Из тела Ц-Цузу вылезал человек. Или он только выглядел, как человек?

Выбравшись из своего кокона, он встряхнулся, избавляясь от остатков плоти. То, что не отстало, стремительно испарялось, словно снег, брошенный на раскаленные угли.

Часть белых волос оказалась длинными, почти до ягодиц. Чтобы они не мешались, парень оторвал от штанины Ц-Цузу лоскут и собрал их в хвост.

Его кожу покрывал нательный рисунок. Тонкие, витиеватые, резкие в своих контурах, усеянные мелкими и изящными листьями ветви дерева украшали грудь, тянулись к плечам, едва касались ключиц. Узкий ствол дерева пересекал мышцы сухого пресса строго по центру, обвивал корнями область пупка. Но пупка не было.