Легион против Империи

Коршунов отшагнул в сторону, «ваххабит» пролетел мимо, поскользнулся на мраморе и шмякнулся на задницу. Но тут же воспрял, сделал страшную рожу… Но в следующую секунду зверскую маску сменила гримаса глубокого изумления…

Коршунов демонстративно скрестил руки на груди. Его участия в драке больше не требовалось. Собственно и драки никакой не было.

Пять секунд — и его «спецназовцы» (их оказалось не двое-трое, а целых два контуберния) скрутили, разоружили и уложили троих «ваххабитов» мордой в пол. Амбал (здоровая реакция) попытался смыться, но кто-то ловко метнул чашу, угодив точно в кучерявый затылок.

В яблочко!

— Хорошая работа, — похвалил Алексей, когда всех четверых, на коленях, построили перед ним.

Варвары-легионеры довольно заухмылялись.

— Значит так, — Алексей задумался, какую бы кару назначить негодяям… Может, просто отдать их под суд? Нападение на имперского легата каралось жестко. Правда, Коршунов был без регалий, так что хороший адвокат может и отмазать… И в конце концов, он же не просто легат, а рикс варваров! Надо поддерживать реноме.

— Всех четверых — поучить как следует! — сказал он строго. — Но не убивать и особо не калечить… А… Вот этому, — Коршунов указал пальцем на амбала и задумался… Что бы такое учудить? Потом вспомнил «ваххабитовы» посулы, и распорядился: — Отрезать уши!

И двинулся к бассейну. Смотреть на экзекуцию у него не было никакого желания, а в том, что всё будет сделано в точности, как он сказал, можно было бы не сомневаться. Велел бы не уши отрезать, а шкуру аккуратно снять и соломой набить, исполнили бы с удовольствием.

Минут через пять, когда он нежился на солнышке и кушал изюм с черносливом, принесенный банным рабом, на него упала тень.

Один из его бойцов.

— Аласейа, — застенчиво проговорил он. — Можно, мы это себе возьмем?

На широченной ладони гота лежали две окровавленные золотые сережки.

— Забирайте, — великодушно разрешил Коршунов и снова расслабился. Все-таки жизнь прекрасна. И даже справедлива. Если ты — имперский легат.

— Чего хотели от тебя эти барсуки? — поинтересовался Ахвизра, присаживаясь на корточки рядом с Коршуновым.

— Им не понравилось, что я — христианин.

— А ты — христианин? — Гот был искренне удивлен.

— А ты не знал?

Ахвизра пожал мощными плечами, испещренными не слишком искусными татуировками.

— Я знал, что твоя тиви Стайса[18] — христианка. О тебе — не знал. Ты не похож на христианина.

— Вот как? — Теперь удивился уже Коршунов. — А что ты о них знаешь?

— Я слыхал: ваш бог запрещает людям убивать.

— Это плохо?

— Почему же? — Ахвизра осклабился. — Наоборот, хорошо. Из таких получаются отличные рабы.

— Что ж, — произнес Коршунов, — ты прав. Наш бог не одобряет убийство. И еще многое другое. Но христиане бывают разные. Выходит, я — не очень хороший христианин…

— Зато ты — отличный вождь! — вставил Ахвизра.

— …Но я не люблю, когда убивают моих ближних, — продолжал Алексей. — И предпочитаю убить тех, кто хочет это сделать, немного раньше. Думаю, невелик грех, ведь я убью одних, чтобы сохранить жизни других.

— Своих, — подчеркнул Ахвизра. — Думаю, я бы тоже мог стать таким христианином. Своих я ни за что не стану убивать.

Гот все понял по-своему, но Коршунов не стал его разубеждать. Бесполезно убеждать волка не есть мясо.

— Завтра утром мы отплываем, — сказал он. — Сообщи капитану.

— Завтра так завтра. Но я бы еще остался на денек-другой. Мне здесь нравится.

— Еще бы! — усмехнулся Коршунов. — Бездельничать, есть, пить и валяться с девками. Хочешь задержаться — я не против. Но тогда завтра с утра — учения по лагерному расписанию.

— Нет уж! — Мотнул головой Ахвизра. — Аласейа сказал «отплываем», значит — отплываем. Как можно спорить с вождем!

* * *

Безухий амбал (он оказался небедным купцом из Финикии), не нашел ничего более умного, как подать на Коршунова жалобу.

В результате был оштрафован на сто денариев. За оскорбление Империи в лице ее полномочного представителя. Еще дешево отделался. Судья скостил штраф, учтя отрезанные уши. Хотя, строго говоря, это было нарушением закона, так как ответчик на суд не явился, а доставить его у финикийца уж точно не было никакой возможности[19]. Однако судья счел, что от имени Рима может выступать он сам. Тем более, что деньги эти шли не Коршунову, а в городскую казну. Формально, конечно, они предназначались принцепсу, но вряд ли император узнает о такой мелочи, как сто денариев.

Купец денег не заплатил. Судья (им был один из мэров) не сообразил отдать приказ о задержании, и безухий преступник совершенно спокойно сел на корабль и свалил в неизвестном направлении.

А на следующее утро, вдоволь налюбовавшись красотами города, отплыл и Коршунов.

До свиданья, Лаодикия! Следующая остановка — Триполис Финикийский.

Глава пятая Близ побережья Сирии. Пираты «сирийского» моря