Легион против Империи

— Эй! Победитель мягких девок! — отчетливо, но не слишком громко произнес Коршунов по-гречески. — Проснись. Твой легат пришел.

Вождь приоткрыл один глаз и Коршунов сразу понял, что вождь лишь притворялся спящим…

— Ты, что ли, легат? — осведомился он хриплым голосом.

— Если у тебя так плохо с глазами, что ты не видишь за семь шагов, — сказал Коршунов, — то, наверное, мне следует поискать среди твоих людей другого вождя. С хорошим зрением.

Нумидиец, стоявший между Коршуновым и вождем, прохрипел что-то угрожающее… И вознамерился помочиться Коршунову на сандалии.

Коротко свистнула палка, и наглец полетел рожей в землю. Да так и остался лежать. Но опорожняться не прекратил.

— Да… — задумчиво протянул Коршунов, глядя сверху вниз на малость офигевшего от такой развязки нумидийского лидера. — Плохи твои дела, вождь, если ты приближаешь к себе людей, которые делают под себя. Видимо, зря я согласился принять вас в свой легион. Зачем мне трусливые сучки с недержанием мочи?

Трудно сказать, был ли Коршунов понят вертящимися вокруг всадниками, но вождь его понял. Выпутался из женских рук и ног и встал во весь рост. А рост у вождя был очень даже неплох. Метр восемьдесят пять, никак не меньше.

То есть в глаза Зуре, Кумунду и Красному он мог глядеть, почти не задирая головы.

— Вы — римляне? — с некоторым сомнением спросил нумидиец, удивленный тем, что видит перед собой скверно выбритые подбородки, а не привычную лысину африканского префекта.

— Не все, — усмехнулся Коршунов. — Вот он, — кивок в сторону Фульмината, — нет.

Нумидиец поглядел на коршуновского африканца. Изучил отметины на торсе и на конечностях. Хмыкнул уважительно… И сразу заработал у Коршунова пару баллов в плюс, потому что сделал вывод не на основании ширины груди, а по характеру испещривших ее шрамов.

У самого вождя отметины тоже имелись. Всё это были легкие раны. Поверхностные. Тоже хороший знак.

— Твой новый префект. — Коршунов кивнул на Зуру. — Нравится?

— Я бы предпочел его. — Нумидиец показал пальцем на Фульмината. — Хотя какая разница, кто будет платить мне деньги… Пусть будет этот.

— Не этот, — мягко произнес Зура по-латыни. — А домин… Или префект Зура, если тебе так больше нравится.

Латынью полусармат владел на уровне военного разговорника, но этого было достаточно.

— Мой господин — там! — Нумидиец показал на небо. — И там! — Он обозначил направление на Африку. — А ты — просто очень крупная куча говорящего дерьма. Причем, скверно говорящего. Ну, для дерьма это и не удивительно.

— За такие слова, — тем же мягким тоном произнес Зура, — у меня на родине отрезают язык. И засовывают наглецу в задницу, где такому языку и место.

— Ну так что же ты ждешь? — ухмыльнулся вождь. — Нож у тебя есть. Язык — тоже. А задница… По-моему ты и есть одна большая задница. Видно, привык, что с тобой обходятся, как с бабой, а?

Полусармат поглядел на Коршунова. С некоторой растерянностью.

Вообще же надо признать, что чуток охренел не только Зура, но и все остальные. За подобный юмор у германцев убивали на месте.

Алексей его понимал. «Можно, я прибью гада?» — говорил этот взгляд.

Коршунов чуть заметно качнул головой. Надо, чтобы вождь первым полез в драку. Ну же, Зура! Мы же именно так договаривались. Ты ведь не дурак. И язык у тебя подвешен…

Полусармат справился. Он не стал хватать нумидийца за горло. Поглядел на него задумчиво, почесался пониже пояса, потом громко произнес, показывая пальцем на вождя и на его хлопавших глазами подружек:

— Раз, два, три! Это хорошо, что вас трое, девочки. Я люблю, когда вас много. Ты, — палец указал на одну из девок, — будешь первой. Ты — второй, а ты, — толстый указательный палец Зуры с таким же толстым золотым перстнем на второй фаланге едва не коснулся груди нумидийца, — так и быть, будешь третьей. Только поди рот помой, а то из него дерьмом несет. Ну что стоишь, раззявясь, как ночной горшок в лупанарии? Шевели попкой, сучка, если хочешь, чтобы я тебе заправил кое-что под хвост! Бегом!

И сочно шлепнул мозолистой дланью по голой ягодице нумидийского вождя, раньше, чем тот успел достойно ответить.

Коршуновские варвары загоготали. Даже Скулди изволил усмехнуться. Осклабился и кое-кто из нумидийцев, собравшихся послушать назидательную беседу.

Ответил вождь с похвальной быстротой. Коленом в пах.

Не учел две вещи. То, что сие уязвимое место было прикрыто кольчужным передником. И то, что у противника может быть хорошая реакция. Зура чуток повернулся, и колено угодило в украшенные медными бляшками ножны кинжала.

— Ишь ты! Какая игривая девчонка! — ухмыльнулся Зура и ущипнул нумидийца за щеку. Качественно так ущипнул. Как плоскогубцами. Аж кровь показалась.

Нумидиец разъярился. Глаза выпучились и налились кровью, из оскалившегося рта вытек звериный клокочущий звук, тяжелая рука со скрюченными наподобие когтей пальцами метнулась к глазам полусармата и…

«Два-три приема, — говорил в свое время Черепанов. — Два-три варианта активной защиты. Этого им хватит. Лишь бы отработали до совершенства. Перехват и бросок. И сходу — на болевой. Или на удушающий».