Легион против империи

Впрочем, многие всё-таки проскочили: персидские пехотинцы отлично понимали, что такое разогнавшийся катафракт, и поспешили убраться с дороги. Если могли. Могли — не все. И на правом фланге персов образовалась та самая куча-мала, которую так удобно плющить разогнавшейся коннице. Армянская кавалерия своего не упустила.

А вот следовавшие за армянами алы вспомогательных войск в сечу не полезли. А зачем рисковать, если можно напасть на полный сокровищ (а как же иначе!) персидский лагерь? Тем более, что командующий поставил и такую задачу…

Римские алы ворвались в персидский лагерь «на плечах» удирающей «мобильной» пехоты: лучников, пращников и прочих… Эти парни действительно были мобильными — хорошо бежать налегке. Многие думали, что если очень быстро бежать, то всадник тебя не догонит. Ошибочная мысль. Но не в данном случае, потому что те, кто успел добежать до лагеря раньше, чем доскакали римские ауксиларии, на время оказался вне опасности. На хрен кому нужны нищие пращники, когда богатые шатры персидской верхушки — вот они!

Тут бы их и приняла гвардия сатрапа, показала бы ауксилариям, с какой стороны копья стоят более крепкие ребята…

Но к этому времени в лагере уже не было ни гвардии, ни сатрапа.

Как только стало ясно, что победа — в кармане, Черепанов отправил к персидскому лагерю стратегический резерв — собственный легион, Девятый Флавиев. Увидев же стремительно приближающихся легионеров, персидский лидер вмиг сообразил, что надо давать деру. И вместе с несколькими сотнями охраны, галопом двинул к плавсредствам.

Легионеры Девятого их не преследовали. Просто оккупировали лагерь, повязали всех, кого там обнаружили (обслугу, женщин, раненых и лекарей, замешкавшихся маркитантов и шустрых мародеров) выставили охрану, и занялись приятным делом освобождения от личных сбережений пачками сдававшихся персов.

Перехватить персидского полководца попытались защитники цитадели, выскочившие из открывшихся ворот…

Но не преуспели. Сатрап прорвался. Кони у полководца и его гвардии были самые лучшие.

Несколько сотен персов стрелой пронеслись по утоптанной дороге, рассчитывая на оставшиеся на берегу суда… Но тут их уже ждали.

Примерно тысяча всадников-полупрофессионалов (Коршунов с варварами), еще столько же пехоты (те же варвары, но на своих двоих), и, наконец, голоногая нумидийская безбашенная конница, которая только что с наслаждением переколола оставшихся при кораблях персов и теперь искала, кого бы еще порешить… А тут — опаньки!

Сатрап всё понял, сделал поворот на девяносто градусов и поскакал прочь. А чтобы погоне было чем заняться, помимо его благородной особы, прикрывать бегство командующего осталась большая часть его вооруженной свиты.

Нумидийцы в драку не полезли. Они попросту обогнули заслон, а затем с гиканьем и кошачьими воплями припустили за вожделенным призом.

Перебили храбрых персидских гвардейцев уже парни Коршунова. Не сказать, чтобы быстро и легко, но и без серьезных потерь. Всё же германцев было в десять раз больше. Задержало их только распоряжение рикса — постараться взять кого можно — живьем и не покоцанным.

Не вышло. Персы стояли насмерть. И свое дело они сделали: дистанция между персами и нумидийцами изрядно выросла, и вскоре стало понятно: нумидийцам сатрапа не достать. Пусть они намного легче доспешных персов, но у тех действительно великолепные кони… Оторвались.

Наблюдавший за маневрами персидского главнокомандующего Черепанов, выругался по-русски и повернулся к командиру дромедариев-верблюжатников.

— Догонишь?

Верблюжатник латыни не знал. Ему перевел на сирийский один из адьютантов Коршунова.

— Живьем? — уточнил верблюжатник.

— Без разницы, — ответил сирийский наместник, не знавший по-сирийски и десятка слов, но понявший вопрос без перевода. — Голову только мне принеси. Целую. И всё, что на нем — тоже. Сделаешь — приз. Тысяча денариев!

— Будет тебе голова! — уверенно произнес дромедарий. — В нашей пустыне я самого Гермеса догоню!

Дромедарий был сирийцем, но поклонялся греческим богам. Нормальная ситуация в римской провинции.

* * *

— Легат! — К Коршунову подъехал забрызганный кровью бенефициарий. — Там легионеры Скулди взяли командира.

— Целый? — оживился Коршунов.

— В порядке. Как ты приказал. Лошадью придавило.

— Ко мне его!

Минут через десять перса приволокли. Судя по доспехам, действительно, не простой катафракт. Правда, сказать, что он — «в порядке», было бы преувеличением. Нос, похоже, сломан, рука висит, крашеная, колечками, борода, в грязи и запекшейся крови.

— Поднимите его!

Перса подняли. Тот закричал. Точно, сломана рука.

— Поаккуратнее, — недовольно проворчал Алексей. Еще не хватало, чтоб «добыча» загнулась от болевого шока.

— Ты понимаешь меня, перс? — поинтересовался Коршунов по-латыни.

Пленник не понимал.

Алексей повторил вопрос по-гречески.

— Я не перс, я мидянин! — с неуместным в его положении высокомерием поправил пленник. Ладно, пусть хорохорится. Главное — контакт налажен.

Коршунов наклонился, ухватил пленника за грязную бороду и задрал его голову кверху.