Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

Зная о судьбе римских пленников, которых Ганнибал после победы у Канн предлагал выкупить сенату Рима, Федор Чайка не был удивлен. Десять пленных римских военачальников из числа наиболее высокопоставленных были Ганнибалом освобождены под личную клятву вернуться и отправлены с посольством в Рим. Сенату предлагалось выкупить тысячи своих пленных солдат, среди которых к тому же находилось множество родственников жителей Рима. Несмотря на то что лишних солдат у Рима не было, сенат демонстративно отказал Ганнибалу, сообщив, что не ведет переговоров с врагом государства на его земле. И тогда Ганнибал в бешенстве казнил часть из них, большинство все-таки оставив в живых, но продав в рабство греческим работорговцам. Так закончили свое существование легионы Павла и Варрона. Часть из которых, впрочем, еще пряталась в окрестностях Венузия не слишком далеко от места сражения. Но эти побежденные солдаты находились в деморализованном состоянии и не представляли для армии Карфагена угрозы. Потому Ганнибал не стал тратить время на их полное уничтожение, а увел армию в сторону Капуи и вот теперь продвигался к Риму.

Участь пленников, которых сенат не пожелал спасти, наверняка была известна и жителям Палестрины, ведь ехали они по этой же дороге. Власть Рима здесь была давней, как и ненависть к ее противникам, а потому никто из жителей городка не пожелал сдаваться в плен карфагенянам.

Федор наблюдал за битвой из лагеря, что был выстроен неподалеку на одном из холмов, которыми изобиловала эта горная местность. Осадные орудия, которые охраняла его хилиархия, сыграли в этой победе не последнюю роль. И когда, разрушив ворота и часть стены, пехотинцы Атарбала вместе с кельтами ворвались в город, участь Палестрины была решена. Командир африканцев приказал поджечь город, чтобы римским разведчикам, замеченным нумидийцами у дальних холмов, было отлично видно, как приближается непобедимая армия Ганнибала. Приказ был исполнен, и пожар полыхал всю ночь, а утром, когда дым еще поднялся над развалинами, армия двинулась дальше.

„Неужели этот город оборонял Марцелл и он теперь погиб, – думал Федор, облаченный в доспехи, осторожно шагая в штаб в сопровождении Териса и поглядывая на столбы дыма, – жаль, если так. Я хотел убить его сам“.

Федор пробыл в штабе недолго, получив те же указания – охранять обоз. Но ушел оттуда не сразу, а задержался, поскольку Атарбал допрашивал пленного римского солдата. Из рассказа раненого выяснилось, что город яростно защищался совсем не потому, что обороной командовал Марцелл. Отражение штурма организовал его заместитель, а сам сенатор ушел незадолго до начала осады с несколькими сотнями легионеров в сторону Рима, получив оттуда какой-то приказ. Какой именно, солдату было неизвестно. А все офицеры гарнизона были мертвы.

– Наверняка его перебросили на другую сторону хребта, поближе к Аппиевой дороге, – высказал предположение Атарбал, посмотрев на Федора. – Чтобы укрепить оборону там и помешать самому Ганнибалу, который уже приближается к Остии.

И добавил пренебрежительно:

– Из оставшихся в живых римлян Марцелл сейчас последний опытный военачальник, достойный Ганнибала, который и с сотней солдат может стать нам преградой. Остальные – просто слабаки. Так что, Федор, нам осталось недолго воевать.

– Остия – морские ворота Рима, – заметил неожиданно для себя Федор, – там ведь должен стоять флот.

– Ты неплохо осведомлен, – кивнул Атарбал, нахмурившись и обдумывая слова пленного, словно Чайки рядом уже не существовало, – можно подумать, ты там уже бывал.

– Я же командир разведчиков, – заметил на это Федор, напрягшись, что не ускользнуло от Атарбала. И тогда он решил сказать полуправду, что могла успокоить возникшие подозрения, – а, кроме того, я действительно там бывал. Еще задолго до войны. Ведь я родом из далеких северных земель, был моряком. И однажды мы заходили в Остию с товаром.

Атарбал посмотрел на Федора с некоторым интересом. Похоже, слова командира двадцатой хилиархии его удивили.

– Так ты был купцом до войны?

– Не купцом, – нехотя пояснил Федор, – а солдатом. Я плавал охранником на торговом корабле.

– Да, припоминаю, – ухмыльнулся Атарбал, погладив бороду, – Юзеф рассказывал мне, что ты приплыл в Карфаген откуда-то из дальних пределов, куда еще не заплывал ни один карфагенянин.

Федор молча кивнул.

– Но мне все равно, откуда ты, Федор Чайка, – добавил Атарбал, присаживаясь в огромное кресло к столу, отделанному золотом и слоновой костью, на котором лежал свиток папируса. – Главное, что ты хорошо служишь. И доказал свою верность Карфагену. Ты можешь идти.

Чайка поклонился и направился к выходу из шатра.

– Что же, не будем медлить, – услышал он, уже выходя, голос командира африканцев. – До Рима уже недалеко. Юзеф, пиши приказ.

Еще двое суток корпус африканской пехоты, усиленной кельтами и нумидийцами, медленно продвигался по долине, зажатой с двух сторон горами, то и дело, встречая завалы и кордоны на своем пути, но мощной обороны нигде не было организовано.