Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий

– Ну, как знаете. – Не стал напирать Федор и вышел во двор, по которому сновали африканские пехотинцы с факелами. Остановив один из дозоров, Федор уточнил, готов ли лагерь. Ему ответили, что Карталон разместил всех солдат с восточной стороны и приказал ставить палатки в парке. „Молодец, Карталон, – мысленно похвалил Федор помощника, – парк огромный. Там, среди деревьев, можно было даже костры разводить, никто не заметит, пока не подойдет совсем близко. С дороги точно не видно, холм и вилла закрывают“.

– Осторожнее с огнем, – все же предупредил Федор дозорных, – не показываться с факелами за пределами двора.

Встретив неподалеку Териса, который с адъютантами разыскивал его, Федор отправил их помогать Урбалу с архивом, а сам вдруг вспомнил, что еще не побывал в том самом доме для важных курьеров и прислуги, где они с Юлией первый раз дали свободу чувствам. И немедленно направился туда. Идти было не очень далеко, но когда Федор Чайка приблизился к строению, уже тонувшему во мраке, то обнаружил, что его заняли солдаты для ночлега. Причем разместились здесь бойцы не какой-нибудь, а его родной, седьмой спейры, первыми обнаружившие дом.

„А чего я, собственно, ждал, – отругал себя Федор за лишние сантименты, – сам же приказал устраиваться на ночлег. Ну не я, так хоть Урбал с Летисом тут заночуют“.

Посмотрев на дом издалека, Федор решил не рассказывать друзьям, чем он тут занимался с дочкой сенатора. Слишком личный был вопрос. Пока Чайка стоял, мимо несколько раз проскакали нумидийские всадники, тоже ночевавшие в парке неподалеку. Кельты устроились с западной стороны от дальних ворот. Убедившись, что дозоры не дремлют, удовлетворенный командир двадцатой хилиархии отправился обратно на виллу, где занял спальню сенатора, выставив у дверей охрану из десяти пехотинцев, и с удовольствием заснул.

В ту ночь ему снилась не война. Снилась ему, конечно, Юлия. Она плыла на большом корабле по морю, в котором начинался шторм. Огромные волны накатывали на борт одна за другой, желая перевернуть и утопить квинкерему. Сильный ветер развевал длинные платиновые волосы девушки. Юлии было страшно за свою жизнь, но еще больше она переживала за крохотного ребенка, которого прижимала к своей груди, стремясь спасти его от налетавшего ветра. Глядя на нее, Федор знал, что она ждала его, ждала уже давно. Ждала всегда, с тех самых пор, как они расстались. Когда он вынужден был бежать в Карфаген, стремясь избегнуть гнева ее воинственного отца и обманутого жениха. И стал предателем Рима, который успел к тому моменту возненавидеть.

Глядя откуда-то сверху на палубу корабля, словно с небес, Чайка видел девушку, как наяву, и верил, что скоро найдет ее, несмотря ни на что. Преодолеет любые преграды, что уготовила им судьба. Очередной порыв ветра вдруг поднял огромную волну, вознесшую корабль на самый верх, и разломил его пополам. Раздался страшный треск, заглушивший раскаты грома и заставивший онеметь сердце морпеха.

Чайка проснулся в холодном поту. Прислушался. Снаружи раздавался какой-то треск, гул и звон одновременно. Наверное, именно он его и разбудил. Приходя в себя, Федор еще некоторое время продолжал лежать на постели, где вчера устроился в исподнем, прикрывшись походным плащом, скинув доспехи на пол. Никакого белья гостеприимный сенатор ему не оставил.

Вдруг в окно со звоном влетел камень и, шлепнувшись о стену, упал на пол.

– Черт побери, – вскочил Чайка босыми ногами на каменный пол, мгновенно проснувшись, – там же драка идет! Влюбленный морпех, твою мать, расслабился!

– Почему меня не разбудили?! – наорал он на охранников, прильнувших к окну на лестнице, когда, наспех натянув без посторонней помощи кирасу, поножи, сандалии и нахлобучив на голову шлем, распахнул дверь.

– Только что началось, – попытался оправдаться охранник, взбежавший на глазах Федора по лестнице, – нас атаковали сразу со всех сторон. Я как раз бежал доложить вам.

– Кто напал? – уточнил Федор, успокаиваясь и переходя на деловой тон. – И сколько их?

– Римляне, – охранник развел руками.

Федор оттолкнул его в сторону и сбежал по лестнице во двор. Там его повстречал Карталон с несколькими офицерами, но еще раньше Терис.

– Римляне атаковали нас со стороны дороги, – успел шепнуть Терис, прежде чем, оттолкнув его, приблизился Карталон, обрубленное ухо которого налилось багровой краской. Но внешне бородатый финикиец был спокоен.

– Что происходит? – спросил Федор, поправляя наброшенный через плечо ремень от ножен фалькаты.

– Мы почти блокированы превосходящими силами, – бесстрастно завил Карталон, – судя по всему, ночью подошел целый легион. На нас наседают отовсюду, но первые стычки говорят о том, что его солдаты абсолютно не умеют воевать. Они плохо обучены и дерутся, как…

– …преступники, – закончил за него Федор Чайка, – что же, это действительно может быть легион преступников, выпущенных римлянами на свободу. Атарбал предупреждал меня.

– Дерутся они плохо, – продолжал Карталон, – но их все равно втрое больше, чем нас. Каков будет приказ: оборонять виллу?