Легион: Возмездие. Освобождение. Земля предков

В сопровождении Ларина он поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж со странным ощущением спокойствия, словно уже избавился ото всех проблем. Приказав солдатам оставаться на местах и не вмешиваться, Чайка постучал в дверь.

– Ты хотел меня видеть, – сообщил он Марцеллу, – я здесь.

Тяжелая дубовая дверь в парадный зал приоткрылась. – Заходи один, – крикнул ему Марцелл из дальнего конца зала, – нам нужно решить наши дела. Если кто-нибудь попробует войти с тобой, я убью свою дочь. Ты знаешь, мне терять нечего, я смерти не боюсь, а вот тебе…

Федор вздрогнул при этих словах.

– Я с тобой пойду, – прошептал Леха на ухо другу, но Чайка сделал отрицательный жест рукой.

– Это мое дело, – ответил он, – я справлюсь.

– Удачи, сержант, – напутствовал Ларин друга, поняв, что препирательства бесполезны, – если что, я рядом.

Когда Федор вошел в зал, где все было разгромлено, то дверь за ним сразу же захлопнулась. За спиной возник легионер с коротким мечом, приставив его к спине Чайки. Седовласый Марцелл, в белой тунике и накинутой поверх нее тоге, украшенной пурпурной полосой, находился у дальней стены, сидя на раззолоченной скамье. Рядом с ним сидел бледный Бодастарт, боясь шелохнуться. Юлия была в двух шагах, ее привязали к креслу так, что она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, изо рта у нее торчала цветная тряпка. Она лишь замычала и задергалась, когда Чайка появился в зале. Рядом с ней находилось еще двое легионеров, один из которых поглядывал в окно.

Увидев Юлию в таком состоянии, Федор едва не потерял самообладание, сделав шаг вперед. Марцелл схватил свой меч, лежавший у него на коленях, и приставил лезвие к горлу Бодастарта.

– Еще шаг – и я убью твоего щенка, – пообещал он, – а потом и ее.

– Тронешь его, и я тебе горло перегрызу, – тихо пообещал Федор, останавливаясь.

– Избавь его от оружия, – приказал Марцелл головорезу, стоявшему за спиной вошедшего.

Легионер отстегнул от пояса фалькату и бросил ее на пол. Тяжелый клинок с грохотом упал, заставив Бодастарта дернуться, а Федора вздрогнуть – на шее у его сына появилась тонкая алая полоска после того, как он коснулся приставленного к горлу меча.

– Царапина, – успокоил его Марцелл, чуть отодвигая меч, и злобно хохотнул: – Парень слишком нервный. Боится своего деда.

Увидев кровь на горле сына, Юлия застонала и лишилась чувств, а Чайка едва не закипел, но сдержался, позволив лишить себя кинжала на поясе и второго, в ножнах, на ноге. Теперь он был безоружен, если не считать узкого лезвия, перекочевавшего из его кожаных наручей в правую ладонь еще в тот момент, когда он входил в комнату.

– Ты хотел поговорить со мной, – напомнил Федор, не сводя глаз с Марцелла, – говори. Только убери свой меч от горла моего сына. Зачем звал?

Сенатор выдохнул, но меч опустил. Более того, он даже встал и приблизился к Чайке, не обращая больше внимания на Бодастарта.

– Я позвал тебя, потому что знал, ты придешь, – плотоядно ухмыльнулся Марцелл и взмахнул рукой, словно призывал Федора посмотреть на панораму грандиозного города, тонувшего в крови. – Риму конец, это понимаю даже я, который всегда верил в то, что его можно отстоять.

Он помолчал, слегка поигрывая мечом.

– На этот раз Ганнибал победил. Но тебе я не доставлю такого удовольствия.

Марцелл вперил тяжелый взгляд в Чайку.

– Я тебя ненавижу. Ты исковеркал мне всю жизнь, соблазнив мою дочь. Убил зятя и уже много лет стоишь у меня на пути. Теперь мой путь окончен, но и твой тоже. Я вызвал тебя, чтобы убить.

Марцелл слегка опустил меч и, обернувшись назад, добавил, показав на бесчувственное тело Юлии и полуживого от страха Бодастарта.

– Сначала я заколю тебя, а потом и ее вместе с отродьем – она мне давно не дочь, раз влюбилась в предателя. Пора закончить все это.

– Ты прав, – ответил Федор, уже принявший решение. – Пора.

Легионер, приставивший к его спине клинок, чуть ослабил нажатие, услышав о том, что Марцеллу наплевать на то, что будет с ними, и Федору этого хватило. Чайка знал, что быстро проткнуть без замаха его собственный доспех римлянину будет нелегко, а это значит, у него есть не более двух секунд на все. Когда клинок отошел на пару сантиметров, Федор резко согнул правую руку и бросил локоть назад и вверх заученным движением – легионер проглотил кадык. Увидев, словно в замедленной съемке, как Марцелл поднимает меч, Чайка выбросил руку вперед и всадил узкое лезвие в правый глаз сенатору. Марцелл и охнуть не успел, как был уже мертв. Он упал на колени и рухнул лицом на белый мраморный пол. Последнее, что запомнил о нем Федор, это фонтан крови, брызнувший ему на грудь из опустевшей глазницы, и большая темная лужа на полу зала.

– А я хотел дать тебе покончить с собой, – с сожалением проговорил он, подхватывая с пола фалькату.