Легион: Возмездие. Освобождение. Земля предков

Индейцы из конвоя далеко не все последовали примеру пленников. Многие остались стоять на солнцепеке как ни в чем не бывало, облокотившись на свои копья. Армия, с которой они прибыли сюда, давно уже ушла вперед, оставив только внушительный отряд для препровождения пленников к неизвестной им цели. Задержавшись взглядом на этих «железных» парнях, которым и зной был нипочем, Федор облизал растрескавшиеся губы и посмотрел вдаль.

Долина изгибалась между скал и была не широкой. Чуть ниже, километрах в десяти, она переходила в другую долину, казавшуюся более обширной. Горы раздвигались. Появлялась холмистая равнина. Там, присмотревшись, он увидел тонкую змейку реки, показавшейся измученному жаждой пленнику миражом. А справа и слева от нее Чайка узрел поля с какими-то высокими зеленовато-сочными всходами, высотой в человеческий рост. «Неужели кукуруза, – подумал Федор, вспоминая уже виденные однажды на болоте посевы, – да, вполне возможно, что это местный маис или как он тут называется… А это что там, вдалеке, за кукурузой?»

Чайка напряг зрение и смог разглядеть в поднимавшемся от земли мареве еще одну цепочку полей, засеянных чем-то золотистым, похожим на рожь или что-то подобное. На дальних полях, кроме самих посевов, Чайка увидел сборщиков – многочисленные фигурки в белых повязках, работавшие внаклон. Они то и дело отрывались от земли и взмахивали чем-то похожим на серпы, блестевшие на солнце при каждом взмахе этим нехитрым орудием.

– Ну, вот и крестьянство, – пробормотал Федор, криво усмехнувшись, – как-то легче стало на душе.

Ларин, дремавший с закрытыми глазами, при этом открыл их и посмотрел в том же направлении.

– А я что тебе утром говорил, – сказал он таким тоном, будто действительно знал все наперед, и повторил свое предсказание: – По пути увидим, как живут местные аборигены. Вот и смотри, как они живут.

– Пока вижу только, как они вкалывают не разгибая спины, – кивнул Федор, согласившись с другом.

– Не туда смотришь, – прервал его Леха и слегка повернул голову, – вон там, на холме. Видишь, хибары какие-то. Наверняка их деревенька.

Холм Леха закрывал своим плечом, и его Федор не видел. В этот момент раздалась команда, которую финикийцы уже однозначно понимали как «подъем». Чайка, любознательный от природы, давно прислушивался к языку сапотеков, чтобы научиться их хоть немного понимать. Но сапотеки были молчаливы, а по тем редким словам, что вылетали из их ртов, довольно трудно было научиться говорить. И все же пару слов на наречии сапотеков Федор со товарищи уже усвоили. Это были команды «подъем» и «отбой».

– Сейчас через деревню поведут, – словно прочитав мысли друга, сказал Ларин, нехотя начиная подниматься, – успеешь налюбоваться местным бытом.

До холмов у реки они шли, а точнее плелись, еще примерно час. Преодолев речку по прочному каменному мосту, выглядевшему не таким ажурным, как мост в катакомбах, пленники ступили в ту часть долины, где начинались обширные посевы. Они расползались по полям и даже поднимались террасами по холмам.

Сразу за мостом их ждал перекресток. От главной дороги в сторону, теряясь в зарослях маиса, отходило несколько мелких, проселочных дорог, не выложенных обработанными плитами из камня. Впрочем, финикийцы и отряд охранения по-прежнему передвигались по каменной дороге.

– Похоже, нас по основной магистрали ведут, – заметил на это Ларин, нервно хохотнув, – значит, в главный город. Видать, важные мы с тобой пленники, командир. Особенно ты, гроза ягуаров.

Услышав эту шутку, Чайка невольно вздрогнул. Быть грозой ягуаров в местах, где этих ягуаров почитают за неприкасаемое божество, ему совсем не хотелось. Он вспомнил, как разозлился военачальник сапотеков, увидев на нем пятнистую шкуру, и представил, что с ним сделают старейшины, когда узнают об этом. Наверняка их казнь будет более изощренной, чем простой удар каменного меча, отрубающий голову. В этом Федор был почему-то уверен.

Пройдя еще с километр, они приблизились к посевам маиса и той самой деревушке, на которую указывал Леха еще на привале. Она расползлась по плоскому, лишенному растительности холму, который огибала дорога, и была довольно большой. Состояла эта деревня не столько из отдельных хижин, сколько из вытянутых строений, похожих на ветхие бараки. Никакой военной ценности она явно не представляла. Убогое жилище бесправной бедноты.

– Вот это уже похоже на крестьянский быт, – сплюнул на камни Чайка, скрипнув дорожной пылью на зубах, – а то я действительно стал верить, что даже маис здесь выращивают воины.

– Нет, командир, – поддержал разговор Леха, осторожно, чтобы не проткнуть себе барабанную перепонку сучком, кивнув в сторону деревни, – пашут здесь крестьяне, как и у нас. А здешним воинам пахать некогда, они нас стерегут.