Легионер

Пацаненок молча помотал головой. На вид ему было лет пять — пять с половиной. Местных. По земному счету, принятому за стандарт — десять-одиннадцать. Плюс-минус поросячий хвостик, конечно, но в силу полного отсутствия практики Конрад почти не умел визуально определять возраст детей.

— Всё равно. Раздевайся и лезь в озеро. Зайдёшь по шею — постарайся смыть с себя грязь. Тут хорошая вода.

Вода действительно была хорошей. Непрозрачная, мутно-зеленая от каких-то крохотных водорослей, она, как было известно Конраду, обладала неплохими антисептическими свойствами. Так себе обработка ран, конечно, но хоть что-то. До дома далековато, пока ещё они доберутся до аптечки…

Повернувшись к парнишке спиной, Дитц сделал вид, что пристально изучает ближайшие кусты, и оглянулся только тогда, когда услышал плеск. Его протеже, заметно прихрамывая, входил в озерцо, и сержант вдруг почувствовал, как заныли те самые зубы, которые так нравились ему каких-то полтора часа назад. Почти все они были восстановленными, а здоровыми — просто все, без всяких "почти", но…

Синяки всех цветов радуги, от багровых и черно-фиолетовых до желтых и зеленоватых, сплошным ковром покрывали тощее тельце, делая его пегим. Сейчас Конрад не дал бы взятому им под защиту заморышу и пяти местных лет. Ему не раз доводилось видеть салажат, вступивших в Галактический Легион в основном потому, что там регулярно кормили. Однако по сравнению с этим несчастным малышом практически все они выглядели нагулявшими жирок подсвинками.

Позвоночник, похожий на рыбий хребет… все ребра наперечет… правое нижнее искривлено, видимо, было сломано и неправильно срослось… перекошенные то ли из-за временной хромоты, то ли из-за последствий старой травмы тазовые кости выпирают так, что вот-вот прорвут кожу…

Конрад Дитц не числил себя в великих гуманистах. Всякое бывало, Легион — штука непростая. Да и в детстве, на родительской ферме, ему доводилось и работать до упаду, и, провинившись, огребать порой подзатыльники и зуботычины. Но кем надо быть, чтобы обходиться с ребенком вот так, старый вояка не понимал совершенно искренне.

Между тем мальчишка, выполняя приказ, зашел по шею в теплую воду и начал, шипя и постанывая, водить руками по телу везде, где мог дотянуться. Кстати, дотянуться он, похоже, мог везде. Все-таки гибкие ребята эти мрины, что есть, того не отнять.

— Вылезай.

Послушно развернувшись лицом к Конраду, мальчик начал подниматься на берег. Сначала из воды показались острые ключицы, потом — ребра, спереди выглядевшие ничуть не лучше, чем сзади, потом впалый живот, потом…

Потом сержант мысленно поблагодарил покойную уже матушку Дитц, учившую сына, что настоящий мужчина должен оставаться невозмутимым в любых обстоятельствах. А сейчас обстоятельства были ещё те. Однако Конрад всё же надеялся, что глаза у него не полезли на лоб и челюсть не отпала.

И голос — кажется — прозвучал вполне ровно, когда старающийся сохранять спокойствие мужчина спросил:

— Как тебя зовут? — и услышал в ответ тихое, неуверенное:

— Лана. Лана Кронберг.

Практически с первых же шагов стало ясно, что идти Лана не может. То есть может, и даже не жалуется, вот только судороги, пробегающие при каждом шаге по кое-как умытому лицу, Конрада категорически не устраивали.

Подозвав Руди, сержант закрепил Берту на его спине (привычное дело для обоих) и осторожно поднял девочку на руки. Ее одежонка так и осталась на берегу, эти лохмотья не стоили ниток, которые пошли бы на штопку. Все тело было покрыто подсыхающей зеленой пленкой, которая пачкала теперь рубашку Дитца, но вот уж на это ему было наплевать.

— Тебе удобно?

Дождавшись почти беззвучного "да", Конрад двинулся вперед быстрым скользящим шагом. Ему хотелось бежать, чтобы как можно скорее доставить свою практически невесомую ношу до дома, но бег означает тряску, а мучить малышку… хватит с неё на сегодня. И вообще — хватит.

Трусящий рядом Руди посматривал на хозяина с явным недоумением, но мнение свое предпочитал до поры до времени держать при себе. Говорить он, конечно, не мог, однако мастерски владел уймой способов донести до окружающих свою точку зрения. Да уж, с псом надо будет объясниться. Ничего, смышленый зверь все поймет.

К тому же объясняться придется не только с ним: Конрад готов был держать пари, что в самое ближайшее время к нему заявится папаша Кронберг. Хоть бы уж трезвый… ха, кто это видел Кристофа Кронберга трезвым? Дитц, во всяком случае, за полтора местных года не сподобился ни разу. Может быть, дома он другой, а куролесит только на людях? Ага, как же, держи карман шире!

Вид дома, простого и добротного, всегда приводил отставного сержанта в хорошее настроение. В других обстоятельствах он бы не отказал себе в удовольствии постоять и полюбоваться, но сейчас приземистое, словно выросшее из невысокого пологого холма строение вызывало только одну мысль: "Добрались!"