Легионер-2

Шел третий год войны. Все надеялись, что это он будет последним. Восставшим приходилось нелегко. Дрались они только из-за своего упрямства. Поля не возделывались второй год, и мятежники голодали. В их лагере начались раздоры. Часть предлагала завершить борьбу, часть настаивала на обратном. Вторых с каждым днем становилось все меньше. Мы же не знали недостатка ни в людях, ни в оружии, ни в провизии. Мятежники вынуждены были скрываться в горах и болотах, избегая прямого столкновения. Мы же мечтали повстречаться с ними в поле. Мелкие отряды повстанцев были разбросаны по всей провинции и подчинялись полевым командирам, плохо представлявшим, что теперь делать. Наши пятнадцать легионов, собранные в железный кулак подчинялись опытным полководцам, и были готовы к драке в любой момент.

Но несмотря на все это, война продолжалась. С приходом весны вновь должны были начаться боевые действия. За эту зиму мы потеряли людей едва ли не больше, чем за прошлогоднюю кампанию. Холод, болезни и постоянные стычки с повстанцами, которые плевать хотели на снег и бездорожье – неудивительно, что легионы таяли, как лед на солнце.

Кампания прошлого года прошла в горах Далмации. Мощные крепости, неприступные скалы и труднопроходимые горные дороги – мы были просто счастливы, что оказались там. Мятежники хорошо укрепились, и выбить их оттуда было ох как непросто.

Парни, которые сбрасывали на нас камни со стен, а потом сами бросались в пламя, лишь бы не сдаваться в плен, быстро заставили себя уважать. Тем летом надежды на то, что восстание будет подавлено к осени, развеялись очень скоро. И даже сейчас, после двух лет сражений, даже жрецы не брались предсказывать, как скоро мы победим.

- Ох, когда же закончится эта война? – вздохнул Кроха, наполняя свою чашу вином.

- Закончится эта, начнется другая, - ответил Сцевола.

Скажи Кроха, что облака на небе белые, молчун-Сцевола тут же заявил бы, что они самые что ни на

есть черные. Иногда эта парочка выводила меня из себя. Постоянные споры и свары кого угодно утомят. Но приходилось терпеть. Из моего отделения после драки в том форте осталось лишь четверо. Я Сцевола, Кроха и Крыса, который отлеживался в госпитале, пока мы изображали из себя героев. Остальные полегли. Кто был убит сразу, кто умер от ран, когда мы уже выбрались из окружения. Только судьба Луция была неясна. Пропал без вести – так это называется. Может, остался в форте, похороненный под грудой тел, может, схватили повстанцы… На войне этих «может» бесчисленное множество. Поди, угадай…

- 2 -

- Уж лучше другая. Я уже от каждого куста шарахаюсь. Того и гляди стрелу в спину получишь… Что это за война, скажи на милость, когда за врагом нужно чуть ли не по всей провинции бегать? А стоит догнать, так он как сквозь землю проваливается. И потом из-под земли же и вылазит, там, где меньше всего его ждешь… Нет, я хочу, чтобы все по-честному – вышли в поле и посмотрели, кто чего стоит. А все эти засады, патрули да осады – это не по мне.

- Угу, тебя не спросили, как надо воевать.

- Нет, ну в самом деле, командир, нас здесь, говорят, пятнадцать легионов. Неужто нельзя выкурить мятежников из их нор, да одним махом прихлопнуть, а?

- Пей вино, Кроха, - сказал я. – Пусть легаты думают, а твое дело – топать, куда прикажут и помалкивать.

Вообще-то, Кроха был не единственным солдатом, который так думал. Все, кто провел эту зиму в Паннонии, были бы рады настоящему делу. Война, которую навязали мятежники, действительно здорово действовала на нервы. Мелкие стычки, нападения на патрули и форпосты, засады… Чего уж тут веселого? В каждой занюханной деревеньке мы были вынуждены держать свои отряды, чтобы хоть как-то контролировать территорию. Либо торчишь в какой-нибудь дыре, подыхая от голода и холода, каждую минуту рискуя получить стрелу или камень из пращи, либо месишь грязь на строительных работах и ходишь строем. Вот и вся война.

Но говорить все это Крохе я не стал. Как ни крути, а я его командир. Значит, должен делать вид, что сам не свой от счастья, и эта война – лучшее из того, что я видел. Старший центурион Квинтилий Бык ходит именно с такой рожей – светящейся от радости и гордости за римское оружие.

- А кто в эту кампанию командовать будет? – не унимался Кроха.

- Тобой буду командовать я. Остальное – тебя волновать не должно.

- А тобой кто?

- Бык.

- А Быком?

- Отстань, Кроха. Выпей лучше. Не сегодня – завтра выступаем, так что наслаждайся. О службе еще успеешь подумать.

- Не, командир, - подал голос Сцевола. – Хватит ему. Мы же с тобой эту тушу не дотащим.

- Кто кого еще потащит!

- Заткнись!

Я больше не хотел их слушать. Встал, бросил на стол пару монет и начал протискиваться сквозь

одуревшую от вина и духоты толпу к выходу.

После чадного кабака весенний воздух показался особенно свежим. Я вдохнул полной грудью, и тут же закружилась голова. Пришлось прислониться к стене.