Легионер. Дорога в Помпеи (СИ)

— В нескольких лигах к югу есть отличная каупона, — начал пояснять грек. — Мы с Исааком останавливались там по пути сюда, и один ветеран, участвовавший в осаде Пренесте, рассказал, что там все было не так однозначно. Я поэтому и спрашиваю, знаешь ли ты что-то об этом?

Пока Паримед рассказывал, я покосился на брюнета. Исаак, значит, наверняка выходец из Иудеи или, как оно называлось в это время — Хасмонейского царства. Пока независимое и самостоятельное. Правда, недолго им осталось. Исаак — мужчина в полном расцвете сил и наверняка еще застанет взятие Гнеем Помпеем Иерусалима.

— А что он говорил? — спросил я.

— Да всякое, весь вечер трепался, напился… — грек отмахнулся, чуть поморщившись. — В общем, говорит, что пока Сулла вел войска на Рим, Офелла держал осаду Пренесте, где прятался младший Марий. И когда до Офеллы дошли слухи о том, что Сулла разгромлен, он не пошел на помощь и продолжил осаду.

— Правильно, значит, сделал? — улыбнулся я. — Как видишь, там и без него справились.

Паримед задумался, по его лицу я видел, что он ещё не решил, вести дальше разговор или свернуть. Тема явно была болезненной. Но грек все-таки продолжил говорить.

— Так вот. Потом, вроде, он ослушался, и когда Пренеста сдалась и выдала младшего Мария, Офелла устроил над горожанами расплаву. Там вообще история такая… — Паримед поежился, видно, тема ему была неприятна. — Вроде как, Сулла прислал головы марийцев. И, насколько я слышал, только после того, как люди Офеллы пронесли эти головы вокруг стен, жители города сдались. Ну и Офелла их всех перебил. В общем, мне интересно знать, как это восприняли в Риме, ты ведь был там…

— Сам думаешь, как восприняли? — я уклонился от ответа, хотя историю об Офелле хорошо знал из книг, как и помнил, чем он кончит.

— То, что я слышал о Сулле… — грек тщательно подбирал слова — разговоры на политические темы редко бывают простыми. — Не думаю, что Луций Корнелий закроет на это глаза. Тем более, что до того, как Сулла высадился в Италии, Офелла поддерживал марианцев. А теперь и вовсе, по слухам, метит в консулы!

— Он этого не учитывает и плохо кончит, — согласился я и решил сменить тему. — А что же твой товарищ, всегда такой неразговорчивый?

Мы отъехали чуть вперёд, но брюнет не торопился приблизиться и поучаствовать в беседе, а вёл лошадь, погруженный в свои думы.

— Ты про Исаака? Он поддерживал Друза, когда тот хотел дать гражданство италикам и поддержал Квинта Попедия Силона, когда после смерти Друза марсы выдвинули свой ультиматум, — охотно начал делиться грек. — Потом их обманул Домиций, когда обещал гражданство марсам, если они уведут войска. И Исаак искренне во все это верил, болел! Но потом самого Домиция обманули собственные командиры, когда согласились на то, что италиков припишут только к нескольким трибам… Поэтому он наблюдал за войной младшего Мария и Суллы, решив не вмешиваться. Его сердце ожесточилось, а доверие к людям исчезло.

— Что же теперь? Боится, что аукнется такая нерешительность?

Грек пожал плечами.

— Как есть. Знаю, что некоторые его сослуживцы из офицеров попали в проскрипции, хотя не принимали участие в последней войне. За что купил, за то и продаю.

Я покосился на скакавшего чуть вдалеке Исаака. Одно могу сказать точно, те, кто ведёт дело так, чтобы не вашим и не нашим, обычно плохо кончают, либо, по меньшей мере, остаются ни с чем. Ну или, если на то пошло, не высовывают голову и не шатаются по каупонам.

Но и его можно было понять. Народ толком не знает, что происходит, чего ждать далее, но чувствует, что ситуация в любой момент по новой взорвется. И сейчас Сулла лишь на время законсервирует проблему, но не решит.

Правильно понимает, кстати. Окончательное решение придет лишь через пару десятков лет, и как ставить точку в вечном споре, покажет Цезарь. Правда, ценой собственной жизни — и новой вереницы гражданских войн.

За рассуждениями мы подошли к стенам Пренесте. Вокруг города будто кроты прошли — тут и там виднелись лунки подземных тоннелей, частично вырытых защитниками, а частично и нападающими. По истории, которую я знал, в один из таких тоннелей горожане выкинули труп младшего Мария. Правда, по той же истории, Пренеста добровольно открыла ворота. А то, что я видел сейчас, показывало, что город все-таки был взят силой, с сопротивлением. По крайней мере, от ворот остались одни воспоминания, а в некоторых местах защитной стены виднелись плеши и пробоины. Так что наверняка тут было все далеко не так однозначно. Правдивую историю осады могли рассказать разве что люди Офелла или защитники. Но первые ушли в Рим, где Офелла жаждал консульской власти экстерном (без прохождения магистратуры). Вторые же оказались истреблены…