Легионер. Дорога в Помпеи (СИ)

Он как будто очень устал и хотел поскорее закончить разговор — но и вполне понимал, что вопросов к нему не может не быть.

— Понятно, — кивнул я. — Есть варианты, почему он вышел из договора?

Грек помотал головой и задумался.

— Возможно, он просто хотел заграбастать твое серебро. В мешочке ведь денег куда больше, чем я заплатил ему за работу.

— Он уже получил свою часть?

Паримед кивнул. Подумал ли он, что, разделавшись со мной, Исаак мог прикончить и его?

Что ж, по крайней мере, от сказанного не надо лапшу с ушей снимать. Все логично и следует одно из другого. Если еврей был действительно проводником-марийцем, то он мог не сдержать ненависть к сулланцу. Но деньги, как известно, не пахнут. Исаак оказался не прочь сначала на мне заработать, а затем, зайдя в марийский город, ограбить. Оставалась проблема — как из марийского гадюшника теперь скрыться?

— Ты понимаешь, что будет дальше? — спросил я у грека. — Они с первыми же лучами найдут тело. Тело своего, Паримед. И, как понимаю, нас не погладят по головке.

— Да…

Мне захотелось его хорошенько встряхнуть. Да чего он мямлит?

— Чего — да?! Одевайся, нам надо уходить.

— Так ты готов закончить сделку? — удивился Паримед.

— Всегда готов.

Я подошел к спальному месту Исаака, взял его хитон — он нам пригодится, чтобы не прыгать со второго этажа, а аккуратно слезть. Грек в спешке начал одеваться, медлить действительно не стоило.

— Первый лезь, — распорядился я.

Тот молча повиновался. Довольно ловко слез держась за плотную ткань. Я полез следом. Несмотря на глубокую ночь, хозяин со своими двумя помощниками вряд ли спали. Поэтому не лишним будет проявить осторожность.

— Оттащи тело.

— Куда?

— Так, чтобы в глаза не бросалось, — я огляделся и указал на небольшой кустарник неподалеку. — Туда давай, до утра точно не найдут.

Фонарей и факелов тут нет, так что этого должно было хватить с головой. Пока грек возился с телом, я свернул хитон и закинул его обратно в окно.

— Готово, — послышался шепот запыхавшегося Паримеда.

— Теперь нам нужно забрать лошадей.

— Рискованно, заметят, — напрягся грек. — Мы-то можем уйти прямо отсюда, а лошади стоят у входа.

Какой робкий. Как он с грабителями-то дело имел? Я сказал построже:

— Еще рискованней, если утром за нами отправятся в погоню на наших же лошадях, и мы опоздаем на сделку в Помпеи.

Возражений не последовало. Мы двинулись за животными. Обогнули здание, вышли из-за угла к месту выпаса. Никакой вооруженной охраны рядом с лошадьми, естественно, не было. Но животных всё-таки охраняли. Худой и загорелый раб беззаботно дремал прямо на земле.

— Убить его? — прошипел грек, выставляя меч.

Рука у него подрагивала, но жест был решительный.

— Пусть живет.

— Тогда он нас сдаст!

Я молча двинулся вперед. Никогда не стоит лишать кого-либо выбора — жить или умирать. Во-первых, карма останется чистой, а во-вторых, человек ещё может сделать правильный выбор.

— Бедолага!

Раб поднялся, заморгал сонными глазами, всмотрелся в мое лицо, пытаясь меня узнать.

— Да, господин?

— Есть партийное задание, — я показал ему серебряную монету. — Твой господин велел доставить этого замечательного скакуна в Террачину.

— Скакуна господина Исаака? — удивился раб.

— Его самого.

Своей просьбой я хотел разом убить двух зайцев. Избавиться от раба (тот пробудет в отлучке несколько часов) и максимально затруднить возможную погоню, оставив хозяина каупоны без лошади.

— Но мой господин сказал, что… я сейчас переспрошу у господина!

— Пожалуйста, уточняй, — я со вздохом пожал плечами.

Дождался, пока раб поднимется, и тут же стукнул ему рукоятью кинжала в висок. Раб спикировал макушкой в землю, будто страус. Ну, я, по крайней мере, попытался.

— Не задались переговоры? — усмехнулся подошедший Паримед.

— И на старуху бывает проруха.

Я высвободил лошадь Исаака и хлопнул ее по боку. Животное заржало и понеслось прочь. Покосился на раба, который после удара в висок лежал в отключке. Идиот, конечно, а ведь мог забрать лошадь и деньги и уйти в закат. Сам себе выписать освобождение, а на вырученные деньги несколько месяцев жить припеваючи. Но каждый сам кузнец своего счастья.

— Уходим, Паримед.

Мы вскочили на лошадей и ускакали в сторону большой дороги.

Друзья, дайте лайков! Помогите встать в горячие новинки!

Глава 9

Луций Корнелий Сулла пребывал в думах. Обмыслить было что. Сулла никогда не стремился быть диктатором и даже запрещал называть себя царем. Но дрогнувший порядок в Риме можно было восстановить лишь твердой рукой, наделенной единоличной властью. Он всего какие считанные месяцы назад вернулся в Италию, чтобы спасти Республику, оказавшуюся на грани краха из-за горстки безумцев. Теперь все они, один за другим, были разбиты, зачинщики умерли собачьей смертью. Сулла отплатил им, говоря с ними на том языке, который они понимают.