Легионер. Книга первая

– Дежурный провизор и его помощник, промывавшие рану, немцы. В России они недавно, и в армейских мундирах и знаках различия разбираются плохо. Они, правда, обратили внимание на то, что во время болезненной процедуры промывания раны офицер вскрикнул и произнес несколько слов по-немецки. Это дало аптекарю основания предположить, что раненый – его соотечественник. Дворник и управляющий домом Дрейер, вторично нами допрошенные, показали, что один из знакомых Власова, посещавший его – гвардейский сапер. Ни фамилии, ни полка, разумеется, никто не знал – только дворник припомнил, что Власов называл офицера Карлом. Имя немецкое, как изволите видеть, ваше высокопревосходительство.

– Боже мой, куда катится Россия! Гвардейский офицер – и убийца, а? Уму непостижимо! Час от часу не легче!

– Погодите, Александр Елпидифорович, это еще не все! В казармах лейб-гвардии Саперного батальона, который расквартирован в соседнем, Саперном переулке, мы без труда установили личность этого Карла. Им оказался делопроизводитель прапорщик фон Ландсберг. Один из его сослуживцев припомнил, что тот как-то знакомил его с отставным чиновником Власовым. Так что все сходится, ваше высокопревосходительство!

– Ну а что этот фон Ландсберг? Нашли его?

– Нашли! Кстати, отзывы о нем самые благожелательные, ваше высокопревосходительство. Участник последней Турецкой кампании, и с генералом Скобелевым повоевал, и в Коканде. Имеет награды – Анну и Станислава четвертых степеней с Мечами и Бантами. Служил под началом Наместника государя, генерал-адъютанта Кауфмана в Туркестане. С товарищами по батальону вежлив и добр. По службе никаких претензий не имеет. Имеет знакомства и в высшем свете.

– Игрок, поди?

– Уверяют, что нет. И вот еще какая странность, ваше высокопревосходительство! Судя по всему, родня у фон Ландсберга отнюдь не богата. Ведь он, поступив вольноопределяющимся в батальон, по окончании учебы отказался от аттестации на офицерский гвардейский чин! Что предполагает, как известно, большие расходы. И фон Ландсберг, получив весьма высокие оценки по всем теоретическим дисциплинам, вместо аттестации стал добиваться назначения в Бухарскую экспедицию генерала Кауфмана. В боевых условиях, как вы знаете, ваше высокопревосходительство, чинопроизводство идет гораздо быстрее. Да и жалованье офицера в боевых обстоятельствах в десять раз выше, нежели в Санкт-Петербурге, на зимних квартирах. В общем, после возвращения с Турецкой кампании Ландсберг жил, как уверяют, на широкую ногу. Имел намерение жениться, и даже был обручен с девицей из высшего общества. Настолько высокого полета, что выше-то и некуда, ваше высокопревосходительство!

– Ну, не тяните душу, Путилин. Он что – признался?

– Сей момент – дойду и до этого. Командир Саперного батальона, князь Кильдишев, с утра 26 мая предоставил фон Ландсбергу, по его просьбе, недельный отпуск по семейным обстоятельствам. Просьба об этом отпуске явилась для начальства, по его собственному признанию, неожиданной. А явился он к адъютанту князя с перевязанной рукой. Это подтвердил и врач батальона, который накануне наложил на резаную рану правой ладони несколько швов. Сам фон Ландсберг объяснил доктору рану неосторожностью при чистке сабли.

– Правую руку – поранить саблей? Чушь, милейший! Он, конечно! Позор-то, позор каков, а? Боевой офицер – и на тебе! Надеюсь, он догадался пустить за это время пулю в лоб?..

– В бумагах покойного Власова найдены любопытные документы, – меж тем продолжил доклад Путилин. – Во-первых, Власов назначил фон Ландсберга своим наследником и душеприказчиком. Капитал невелик, что-то около сорока тысяч в ценных бумагах, но все же… И еще был найден черновик поздравления, сочиненного Власовым к грядущему бракосочетанию Ландсберга. А в качестве свадебного подарка покойный предполагал вручить ему погашенные векселя на девять тысяч рублей. Эти бумаги, найденные полицией после смерти Власова, лежали на видном месте. На столе, рядом с подсвечником. И были закапаны воском. Все это говорит о том, что убийца наткнулся на эти бумаги и читал их с волнением. Впрочем, волнение могло вызвать и само совершение преступления.

– Погодите, Иван Дмитриевич – совсем запутали! Так что – не Ландсберг убил, что ли? И то сказать – кто ж своего благодетеля резать будет, прости, Господи, как петуха? Совсем вы меня запутали, Иван Дмитриевич! – пожаловался Зуров. И тут же закричал. – Прекратите, ради Бога, плести из своих бакенбард косы! Ровно мальчишка, право! Сию же минуту возьмите гребень, приведите себя в порядок.

– Виноват! Привычка-с… И последнее: мой агент побывал на прежней квартире Власова, где и узнал историю его знакомства с Ландсбергом. Власов после выхода в отставку сдавал внаем лишнюю комнату, а Ландсберг, приехав в Санкт-Петербург учиться на военного, снял ее. Своих детей покойный не имел. Был сильно привязан к юноше, принимал в нем участие.

– Вот видите, Иван Дмитриевич! Я же чуял, что никак не может российский офицер мещан резать! Вы уж того, голубчик! Разберитесь там как следует.