Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

На днях в бюро де семен (дежурном помещении) я слышал, как Пельцер в разговоре с Сотом Гарсиа высказал мнение, что Мерсье тапет (гомосексуалист) и что за все время службы в легионе он ни разу не сталкивался с подобным. Я решил заступиться за Мерсье и сказал, что до тех пор, пока нет никаких доказательств, нельзя обвинять человека в гомосексуализме только потому, что у него чуть женственные манеры. Не хочу передавать буквально, что ответил мне на это Пельцер, но суть сводилась к тому, что раз я так к этому отношусь, то, значит, и сам такой. На подобные выпады лучше не отвечать, да и в любом случае мне плевать с высокой колокольни, что думает обо мне Пельцер, — как и ему наплевать на мое отношение к нему.

17 января 1964 г.

Дезертировал Калушке. Желаю ему удачи. Его не поймают — Лоридон достаточно хорошо натаскал нас, чтобы он мог позаботиться о себе.

Наш полк направил первый отряд на Корсику, где устроена новая база легиона. Оттуда пришло сообщение, что из тридцати семи человек дезертировали двадцать. Это уже исход, иначе не назовешь.

20 января 1964 г.

Сота Гарсиа перевели из 3-го взвода в мой. Настал час возмездия. Стоит ему совершить малейшую оплошность, и я смогу сделать из него котлету. Он, естественно, понимает это и мается. Кому понравится висеть на волоске.

2 февраля 1964 г.

Мерсье сказал, что я могу взять тридцатидневный отпуск в июне. Я сразу сообщил эту радостную весть Николь. Жаклин как-то отступила на задний план. Она не писала мне целую вечность. Очевидно, ее чувства успели остыть, да и мои, пожалуй, тоже. Интересно, почувствую ли я что-нибудь к Дженнифер, если поеду летом в Англию и встречусь с ней?

Жизнь в полку течет своим чередом. Учения, ночные прыжки, марш-броски, дежурства в карауле — я больше не стою на часах, а выполняю обязанности шеф де пост (разводящего), — а также парады в честь инспектирующих генералов и прочее. Обычная скучная рутина. Много времени провожу с Даниэлем Виньягой и Эдуардо де Сото. Мы с Виньягой подумываем организовать в полку команду по регби. Почти никто здесь не имеет представления, как в него играют, и научить их этому было бы интересно.

Впервые получил жалованье старшего капрала, целых 80 фунтов. Решил копить деньги на отпуск. Пока что не накопил ничего.

14 февраля 1964 г.

Погиб какой-то легионер из противотанкового подразделения. Очевидно, там, где он лег под танк, грунт был неровный — ему размозжило голову. Его шлем был так вдавлен в черепную коробку, что его смогли снять только с помощью паяльной лампы. Все это произошло на глазах у наблюдавшего за учениями генерала, что, вероятно, испортит карьеру офицера, командующего подразделением.

1 апреля 1964 г.

Прошло шесть недель. Каждый день одно и то же. Но у меня в голове только июнь, а настоящее не имеет значения.

Неделю назад я должен был приступить к освоению специальности подводника, но при этом требуется, чтобы зубы у человека были безупречные, и я пошел подлечить их. Дантист принялся гадать у меня на зубах, как на ромашке, вырывая их через один, и в результате меня забраковали. Он оказался большим оригиналом. При моем первом посещении он признался, потянувшись за шприцем, что пока только изучает стоматологию и попросился в легион, чтобы попрактиковаться. Из меня сразу вытекло не меньше литра пота, а когда он завел бормашину, оправдались мои худшие опасения. Зуб никак не хотел замораживаться, и пришлось делать три укола, дрель выглядела так, словно ее уже использовали на дорожных работах. Все оборудование и материалы у зубного врача казались бывшими в употреблении, кроме него самого. Он был совсем новеньким.

Вместо подводных операций я изучил противотанковые приемы, и это было единственным развлечением за последнее время, не считая дантиста. Николь продолжает бомбардировать меня письмами, но что мы будем чувствовать, когда встретимся, — неизвестно. Прошло столько времени…

4 мая 1964 г.

День Камерона прошел без происшествий. Обычное застолье. Все напились и на этом успокоились. Но вчера вечером произошло событие, взорвавшее спокойную, размеренную рутину нашего существования.

Мерсье прослужил в полку два года, и через два дня его должны были перевести на другое место с повышением. Мы устроили в нашем взводе отвальную, во время которой пиво и виски лились рекой, и поднесли ему бронзовую скульптуру, символизирующую победу Наполеона при Аустерлице. Когда наступил час отбоя, Мерсье ушел вместе со мной и другими сержантами. Казалось, что на этом вечер закончился. Но тут-то бомба и взорвалась.

Мерсье вернулся во взводную палатку, где продолжал пить, все больше и больше пьянея, а затем внезапно прыгнул в постель Шеффера и в буквальном смысле пытался его изнасиловать.