Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

В конце концов мы распрощались. Мне было очень грустно расставаться с Вольмаром. Скорее всего, я его больше не увижу. Подразделения легиона разбросаны по большой территории, а Вольмар через четыре года увольняется. Он с самого начала принимал во мне участие, и его поддержка, его великолепное чувство юмора всегда придавали мне сил. Такого человека хорошо иметь рядом, когда дела идут не лучшим образом; мне будет не хватать его. Это была наша последняя ночь в Маскаре, и, покинув дом Вольмара, мы решили выпить все имеющиеся в городе запасы спиртного — все равно ведь мы больше сюда не вернемся!

19 июля 1960 г.

Наша великолепная девятка вышла рано утром на отдельный строевой смотр. Смотр проводил Прат-Марка, который пожал каждому из нас руку и пожелал успеха, а затем мы в последний раз выехали за ворота 5-го батальона. Все легионеры высыпали из казарм, чтобы проводить нас. Вокруг был лес машущих рук, в толпе мелькали дружеские лица — таких было большинство, — и каждое оставило зарубку в нашей памяти. Одни будут долго вспоминаться по тому или иному поводу, другие, наверное, со временем забудутся. Тут были Вебер, Батиста, Д'Эглиз, Лоренц, Вернер, Рене Бауманн и даже Мальц с Отто Шмидтом — эту парочку я уж точно запомню, хотя и против воли. Оставив их всех позади, мы прогрохотали по улицам Маскары и, кинув последний взгляд на городишко, устремились в направлении Сюлли. Первый этап службы завершился.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ СЮЛЛИ

Уже к вечеру перед нами предстал Сюлли — сущая клоака, в которой мы проторчим примерно шесть недель, пока из нас будут делать десантников. Сюлли — это ферма милях в десяти от Сиди-бель-Аббеса. Опочивальней нам служит огромная перестроенная конюшня, желоб-поилка для лошадей во дворе — наш лавабо (умывальник), а надстройка над бывшим винным погребом — рефектуар. Туалета как такового не существует, вместо него в двухстах ярдах от казармы вырыта траншея, где нас всегда приветствуют тучи мух.

Едим мы не с тарелок, как в Маскаре, а из котелков, что отнюдь не способствует аппетиту, — все равно что пить «Дом Периньон» из чашки с кофейной гущей. Короче, Сюлли — дыра из дыр, и мне она ни капельки не нравится.

Вечером мы познакомились с командиром части, капитаном Глассе. По виду типичный француз — служака, суровый и здравомыслящий.

20 июля 1960 г.

Воинская часть в Сюлли состоит из двух взводов, в каждом примерно по двадцать человек. Поскольку мы только что прибыли, то стали 2-м взводом, а 1-й занимается здесь уже около месяца. Нашим взводом командует лейтенант Летан.

Он, кажется, не слишком уверен в себе, и распоряжаются от его имени, как правило, два сержанта. Первый из них — по фамилии Крюгер, с лицом не более выразительным, чем бетонная глыба. Говорит очень тихо с заметным славянским акцентом. Он, несомненно, опасен. Крюгер был парашютистом в немецкой армии и участвовал в обороне Монте-Кассино,[20] что уже само по себе никому не доставляет радости. Второго сержанта зовут Виссман. Он голландец, чрезвычайно энергичный и довольный собой. Очень хорошо говорит по-английски.

Помимо двух сержантов, нами командуют два капрала — итальянец Маллони и немец Кан. На первый взгляд, оба настроены довольно благодушно.

День начался с того, что нам выдали новое обмундирование, включая пару хороших ботинок. Мы были донельзя рады избавиться от кошмарных сапог, в которых ходили до сих пор.

Затем последовала серия обычных испытаний, от которых нам, похоже, никуда не деться. Сегодняшний график включал лазание по канату, отжимания, упражнения для пресса, пятимильный бег трусцой с полной выкладкой, ряд забегов на короткие дистанции, в том числе на полтора километра, и еще несколько видов пыток. Парни явно проверяли нас — обстукивали штукатурку, чтобы обнаружить под ней слабые места.

Рана у меня на ноге не заживает и превратилась в открытую язву. Здешний фельдшер окончил, по-видимому, то же училище, что и его коллега в Маскаре, и прописывает мне йод ведрами. Жжет неимоверно, а толку никакого.

Из 1-го взвода дезертировал голландец Хайнц. Виссман уверяет нас, что далеко он не уйдет: ближайшая граница — с Марокко, а там беглец наткнется на проволочное заграждение под током и минное поле. Такие заграждения, возведенные французами вдоль границ с Марокко и Тунисом, тянутся далеко вглубь пустыни и не дают тысячам алжирских феллахов проникнуть на родную землю, с которой их согнала война, развернувшаяся в середине 50-х годов не на шутку.

Несколько дней спустя