Легионер (сборник)

Дело, с которым явился к Юнию Лупоглазый Тит, неожиданно и в самом деле оказалось довольно интересным, как выразился Тит – «стоящим». Могонциак, располагавшийся за полторы сотни миль к востоку от Августы Треверов, набирал силу как столица Верхней Германии и двух ее легионов: восьмого – «Августа» и двадцать второго, называемого «Примигения», что значит «перворожденный». Город становился известен как центр богатейшего края, город пограничья, где можно было относительно безнаказанно крутить финансово-торговые дела. В Могонциаке хватало богатых людей, и это были именно «новые богачи», чье состояние явилось результатом целого ряда земельных спекуляций и финансовых афер с воинскими подрядами. Наживались на всем, даже на строительстве дорог – правда, и дороги строили отличного качества, только за деньги, которых с лихвой хватило бы и на куда большее строительство. Хороший город Могонциак, отличное место половить рыбку в мутной воде! Только какой от этого толк для Анта Юния Рыси?

– А толк большой, смею тебя уверить, – усмехнулся Тит. – Видишь ли, в Могонциаке мало хороших юристов. Я сам к нему давно присматриваюсь, но вдвоем, мне кажется, легче. Вот я и подумал, что, может быть, стоит дать моему знакомцу твой адрес?

Ой, хитрец! Юний покачал головой. Ну и хитрец же этот Лупоглазый Тит! Да еще какой наглый – дескать, вон, какая бескорыстность, надо же! Нет в Могонциаке юристов, как же… Сунься туда только – головенку быстро оттяпают, хотя, конечно, соблазн немаленький. Дело не в том, что в Могонциаке мало юристов, а в том, что там слишком много тяжб. В основном, конечно, земельные, связанные с ветеранскими участками, ну и деликты само собой, так называемые обиды – кто-то кому-то морду набьет по пьяни, кто-то что-то украдет или кого ограбит, в общем, в судах работы хватит. Да и народ кругом не бедный. Неплохое предложение, если хорошенько подумать. Неплохое для человека неробкого десятка, всегда готового отстоять свои интересы. А Лупоглазый Тит к таковым явно не относился – эта его всегдашняя наглость не в счет, она только на дураков да запуганных слуг действует. Тогда в чем для Лупоглазого корысть? Ведь не от доброты душевной он предлагает Юнию свое посредничество – желает поиметь за это процент? Наверное… И заодно избавиться от конкурента – вот оно, главное! Ну да, ну да… Ладно, посмотрим, что из всего этого выйдет?

– Если ты не против… – Тит шмыгнул носом. – Вчера из Могонциака приехал один заинтересованный человек, остановился на постоялом дворе. Очень верит в справедливость, в справедливость для всех – такой уж он человек. Можно ему зайти завтра с утра?

– Что ж, – Рысь усмехнулся. – Пусть заходит, посмотрим…

– Надеюсь, он получит от тебя веру в законы! – расхохотался гость. – И эту свою справедливость для всех.

– И справедливость для всех, – тихо повторил Юний. – Omnes, quantum potes, juva.

Глава 2 Декабрь 234 – январь 235 гг. Могонциак (Майнц) Сопутствующие проблемы судопроизводства

Но даже наиболее блестящие юристы этого времени не были теоретиками, а являлись прежде всего практиками… Они рассматривали право не в абстрактном виде, а как серию жизненных и подлежащих судебному решению проблем.

История государства и права зарубежных стран. Том первый

Юний вытянул ноги к очагу, наблюдая, как от подошв башмаков поднимается и быстро исчезает белый горячий пар. Потрескивая, горели дрова, приятное тепло быстро охватывало молодого человека, глаза слипались, клонило в сон… Нет! Рысь тряхнул головой – только не спать! Не за этим же он сюда пришел? Протерев глаза, Юний украдкой осмотрел корчму – длинный узкий зал, столы, лавки, прокопченные стропила. Вдоль стен тускло горели светильники, то и дело распахивалась входная дверь, впуская вместе с посетителями очередную порцию промозглого холода. Накрапывавший с утра дождик ближе к обеду сменился самым настоящим снегопадом, и Рысь благодарил богов, что надел сегодня и теплый шерстяной плащ, и крепкие башмаки, и штаны. Здесь, в Пограничье, штаны носили почти все римляне – холодно! Даже не брезговали ходить в них по гостям или в присутственные места, что в самом Риме считалось бы верхом неприличия и дикого провинциализма.