Легионеры

Они остановились в нескольких шагах. Двое плечом к плечу. Дима Бекетов встал чуть в стороне и положил руку на пояс, приподнимая полу пиджака и демонстрируя рукоятку автоматического пистолета.

– Пошли, – кивнул Иваненко и на всякий случай предупредил цветочника на скверном греческом: – А ты, Геракл, стой на месте.

Вадим если и дерзил, то на полную катушку, если угрожал – на совесть. И сейчас не ограничился только словами, ибо спокойная физиономия садовода-любителя ему не понравилась. Когда Иваненко шел по политой дорожке, то сделал неосторожный шаг в сторону и запачкал дорогие кожаные туфли; сейчас, не глядя на хозяина, он соскоблил налипшую землю об опоясывающий клумбу белоснежный бордюрный камень.

Хозяин дома напомнил девочке отца: того же возраста – сорок или чуть побольше, высокий, с посеребренными висками. А теперь отец совсем, наверное, седой. Видимо, не раз давал объявления: ушла из дома и не вернулась Марина Веретенникова 1986 года рождения. Была одета...

Только она не ушла, а сбежала, бросила мать и отца ради приключений. По детской глупости решила, что заманчивое предложение немедленно отправиться на средиземноморские берега утратит свою силу ровно в двенадцать ночи – как в сказке.

Но тогда ей было всего тринадцать – окончательная, осенняя пора прощания с детскими сказками, а впереди – сразу взрослая жизнь. Может, захотелось не порвать, а безболезненно растянуть переломный момент в жизни? Да, сейчас умудренная жизненным опытом девочка могла ответить и так.

Она не раз пыталась мысленно – и только – сказать своему же соотечественнику о себе, шепнуть адрес родителей... Но соотечественники желали слышать от малолетней проститутки иной шепот, ибо платили за ночь с ней приличные деньги. А если бы все же решилась?.. Нет, никто и никогда не станет связываться с мафией. Да все они, в чьей постели перебывала девочка, так или иначе были связаны с преступным миром.

Хозяин, повернув голову, еле слышно повторил:

– Мне не нужны неприятности. Уходи, слышишь?

Бекетов, вслушиваясь, шагнул ближе.

– Чего ты там бормочешь?

Только сейчас до Маринки дошло, что хозяин дома отвечает ей по-русски. И она, сама того не замечая, коснулась его плеча. Она готова была обслужить грека, и не одного, сама себе казалась опытной женщиной, а теперь стала сама собой, сопливой девчонкой, всхлипнувшей в пропотевшую спину своей последней русской надежды:

– Дядя, не отдавайте меня...

– Уходи, – еще раз раздельно повторил садовод.

Она не видела его лица, нервно подрагивающего века, плотно сжатых и слегка побелевших губ. Но все это заметил Вадим, вдруг отчетливо понимая, что сшибки с греком не миновать. Глупая, идиотская мысль, рожденная, казалось, не в голове, а в крепкой шее, на которую он во время тренировок позволял опускать себя сопернику без малейшего для себя ущерба.

Что-то недоброе притаилось во взгляде цветочника, недоброе и в то же время нерешительное. Понятно, что удерживало его, – это как минимум тройной перевес в силе, статус гостей, легко читающийся по их стрижке, манере держаться. Но... Подобно гипнотизеру, он щедро делился своей неуверенностью, и Вадим впервые, наверное, в жизни понял, что значит колебаться.

Тем не менее, продолжая держать ногу на камне, Иваненко стал методично раскачивать его, не спуская глаз с оппонента; как ни странно, следил не за его реакцией, а пытался предугадать действия странного грека. Что он сделает? Бросит наконец-то шланг, который замочил не только его растоптанные кожаные ботинки, но и штанины тренировочных брюк?

Иваненко подсознательно и с профессиональной точностью определил его рост – метр восемьдесят пять, и вес – около восьмидесяти.

Вода продолжала бежать на землю, разбрызгиваясь вокруг ровной полусферой, словно окружая парочку – садовода и проститутку, и оберегая их, как круг в церкви, начертанный Хомой Брутом из гоголевского “Вия”.

Вот хозяин снова повернул голову, по-прежнему неслышно для братвы обращаясь к девочке:

– Уходи, слышишь?

Он начинал действовать Иваненко на нервы. И Вадим неожиданно для себя проверил их прочность:

– Диман, забирай телку и поехали.

И это вместо того, чтобы резким окриком заставить хозяина убраться в дом и не мешать.

Бекетов шагнул за спину садовода и схватил девушку за руку.

Она сказала здесь, в этом уютном дворике, все слова о помощи. Ее одиссея закончилась, теперь настала пора подумать о том, что ждет ее по возвращении в салон.

Слова иссякли, но вот жесты – нет. Она крепко вцепилась в плечо незнакомца, который остался неподвижен, лишь голова его покачивалась в неодобрении.

Бекетов ударил девушку, потом еще раз. Дернув ее на себя, шагнул в сторону, обходя недвижимого грека.