Легионеры

Небольшой конспект вопросов, размером и объемом напоминающий школьную тетрадь, Падлюченко во время допросов из рук не выпускал. На все интересующие спецслужбы вопросы, он получил полные и исчерпывающие ответы. В результате чего, начались проводиться всевозможные многоходовые комбинации.

Например, братва с ног сбилась в поисках воровской казны, а общак, как сквозь землю провалился.

Недавно еще, он лежал вот здесь, в старом кладбищенском склепе. Проверили. И замки, и тайные засовы — на месте. Страхующая от несанкционированного доступа к казне взрывчатка, с отжимным взрывателем, лежит не разорвавшись… Только ящиков с общаком нет.

Пора было «предъяву» в адрес Салата, как хранителя общака заявлять, да найти его не могли. Обратились было к продажным ментам с большими погонами (пусть работают, от «братишек» зарплату побольше получают, чем в своей ментовке), так и они ничего не знают.

Все помнили историю пропажи российского общака. Тогда, со стопроцентной уверенностью было доказано, что там действовала «факин-контора». Должно быть и здесь без них не обошлось. Даже машину нашли. Сиротливо стоящий на лесосеке джип «Мерседес» даже разукомплектации не подвергся, а смотрящего все равно нигде нет.

Кроме пропажи Салата, уголовное сообщество стало нести незапланированные потери среди личного состава. На первый взгляд, совершенно необъяснимо стали взлетать в воздух, разорванные на куски от очень тротиловых взрывов авторитетные воры.

Других, которым повезло чуть больше, чем взорванным, расстреливали в бытовых условиях, какие-то незнакомые люди, которых все называли загадочным именем — киллер. Прикормленные шавки из средств местной дезинформации, захлебываясь от восторга, подняли лай и вой: «идет большой, криминальный передел областного мира».

Сопоставив полученную информацию с тем, как перед этими акциями, в кратковременные командировки собирались и выезжали офицеры их отряда и что, после возвращения они под богатую водку и нищую закуску рассказывали. Алексею становилось понятно, что эта жестокая череда событий, не что иное, как кровавая отрыжка вынужденной откровенности Салата.

* * *

Конечно, ничего хорошего в результате отстрела руководителей преступного мира не получилось. Так как на место воров старой, заполярной закалки, которые хоть как-то удерживали жадных, злых и голодных, не прошедших тюремные университеты бойцов, пришли так называемые «отморозки-беспредельщики». Эта категория «недоносков», для получения быстрой наживы нарушали не только общеустановленные законы, что было вполне понятно и объяснимо (ну, не в филармонию же им ходить и там бестолку таращиться на скрипки и другие скульптуры). Они нарушали и воровской закон. Что было уже из ряда вон выходящим. Правда, сказать им об этом пока было некому. Лучшие кадры уничтожены, а общий сходняк, по каким-то своим, внутренним причинам не собирался.

Алексею в это время было даже немного обидно за то, что его сослуживцы занимаются хоть каким то делом, а его к планируемым операциям, не привлекают.

Но зря он думал, что о нем забыли или, что еще хуже, сомневаются в его способностях. Просто, офицеры его уровня подготовки придерживались для проведения более серьезных акций. Потому что, кроме планируемых мероприятий, связанных с ликвидацией авторитетов, полным ходом разрабатывались мероприятия по «активному воздействию», а проще говоря — устранением основных оппозиционных фигур политической жизни птурской облати.

Поэтому, главные силы отряда были брошены на охоту и устранение лидера движения «За Веру и Отчизну» Серафима Бального. Алексей Гусаров был назначен командиром группы непосредственного захвата и транспортировке «объекта» на базу.

* * *

Вождь бескомпромиссной оппозиции хоть и был трусоват в душе, но под хоругвями борьбы за национальное возрождение и восстановление славянской идеи, умело маскировал эту слабость под такими качествами человеческой натуры, как осторожностью и осмотрительностью.

Люди, знавшие эту его черту характера, старались внимание на ней не заострять и тем самым вождя не травмировать. А он, вознесясь над послушной его воле толпой, часто сам себе напоминал Мессию, на пару минут, по нужде, спуСергейшегося на эту бестолковую и грешную землю.

«Водки я не пью,» — со значением сообщал он незнакомому собеседнику. В такие моменты он очень собою гордился. Сверкая глазами при произнесении зажигательных речей, издали частенько походил на «Неистового Виссариона», т. е. Белинского, во время обличения последним, язв ненавистного царизма. Непосвященные в секреты портретного сходства, частенько их путали.

Особенная путаница происходила при произнесении им любимого и далеко идущего текста: «В этой стране, единицы могут подставить плечо под вздымаемый на Голгофу мученический крест Иисуса». Без сомнения, себе он отводил место и роль Христа, но не распятого на кресте, а как Сизиф, вздымающего камень на гору. Только в нашем случае, вместо камня был предполагаемый, виртуальный крест.