Легионы огня: из темноты

Когда мой маленький спутник избавил меня от своего присутствия, дав время для размышлений, я осознал, что слишком долго медлил. Я знал, что она покинула.

Приму Центавра и живет теперь в какой-то далекой колонии. Мне не составило особого труда связаться с ней. Женщина, в которой я узнал старую служанку.

Тимов, ответила на мой звонок и была весьма удивлена, увидев, что на связи сам император. Она сказала мне, что ее госпожа сейчас подойдет.

Потянулись долгие минуты. Я подумал, что Тимов нарочно заставляет меня ждать.

Но я ошибался.

Когда на экране появилась бледная худая женщина, я на мгновение не узнал ее. В ней не было той неистовой ярости, которая всегда была присуща вспыльчивой Тимов. Но потом я понял, да, несомненно, это была она.

Она сидела, глядя на меня. Молча. Казалось, только ее глаза были живыми, и они горели внутренним пламенем.

— Тимов, — сказал я, удивленный тем, как охрип мой голос. Мне хотелось сказать «Ты неплохо выглядишь», но это было весьма далеко от истины, и мы оба это знали. Так что вместо этого я кашлянул и снова назвал ее по имени.

Она церемонно прервала меня.

— Да, это я. Ты доволен? Очевидно, ты решил позвонить мне и убедиться в том, тебе сказали правду. Итак, теперь ты в этом убедился. Доволен?

— Я ничего не слышал, — честно ответил я. Должно быть, это был самый честный мой ответ за последние годы… если не за всю жизнь.

— Так значит, тебе не сказали, что я умираю, — произнесла она с таким презрением в голосе, что мне стало ясно, что она не поверила ни единому моему слову.

Никогда еще мне не было так трудно произнести одно-единственное простое слово.

— Нет, — наконец, смог выдавить я.

— М-м-м, — она все еще не верила мне. И я не могу винить ее за это. — Хорошо. Тогда зачем же ты решил позвонить мне спустя столько лет?

— Я…

Все, что я хотел ей сказать, перемешалось в моей голове. Но я так ничего и не произнес.

Она нахмурилась в своей обычной манере.

— Лондо… ты изгнал меня с Примы Центавра. Ты поступил со мной так, как не поступал даже с самым злейшим своим врагом. Я глубоко презираю тебя, я…

— Знаю, знаю. Я действительно все это сделал. Знаю.

— Я императрица, но со мной обошлись как с самой последней рабыней. И теперь, после всего этого, тебе есть что сказать?

— Почему ты умираешь? — спросил я.

— Чтобы досадить тебе. Что-нибудь еще? — ей, казалось, не терпелось закончить разговор, порвать со мной все отношения. В моей голове пронеслись тысячи вариантов ответов, но вырвался лишь один:

— Мне хочется, чтобы ты знала… мне очень жаль, — сказал я.