Легкая нажива

Хью смотрел вниз на свои сжатые кулаки, потом поднял глаза на Гэллоуэлла и увидел, как этот сухощавый старец весь сжался, появились капли слез в глазах и мокрые следы на щеках. Гэллоуэлл достал цветной платок из кармана брюк, снял очки, вытер лицо, громко высморкался и снова надел очки.

— Как будто потемнело в мире, — еле слышно сказал он.

— А что было в тот вечер?

— У тебя насчет вечера не совсем точно, но догадки верные. Конечно, они натравили ее на меня — ведь забрал назад свои деньги, которые они так долго хранили, что начали считать своими. Для меня это было вроде игры. Я в таких делах упрямый. Но если бы все пошло, как хотел Макс Хейнс, и она постаралась завлечь меня в постель, то это было бы настолько непохоже на ту Бетти, которую я знал, что я сразу бы почувствовал подвох и не пошел бы на приманку, хотя в этом костре, который кажется погасшим, еще есть угли. Когда ставишь приманку на лису, она может сорок раз пройти мимо нее, но не притронется... Тем вечером миз Бетти приходила в мой номер два раза, и такое впечатление, что это были два разных человека. Это было так...

После того как Гэллоуэлл закончил свой рассказ о том вечере, Хью сказал:

— Значит, три раза. И вы должны были быть четвертым. Мотель «Страна игр». Кинокамера и магнитофон. Вот такая механика. И дальше шантаж. Прокляни же их, Господи, прокляни их всех!

— Она любила тебя, сынок.

— Это прекрасно. Действительно прекрасно. Жизнь — это процесс запоздалого постижения всего того, что для тебя было уже очевидно раньше...

— Я не рассказал тебе всего, — медленно произнес Гомер, — и, может быть, об этом говорить труднее всего. У меня в голове помутилось от злости, когда я узнал, что эти друзья думали провести меня на женщине. Этот Хейнс позвонил мне, и, клянусь Богом, сынок, я даже не подумал, что могу подставить ее. В общем, я дал ему понять, что знаю обо всем. А единственно, как я мог узнать, это, конечно, от нее. Я, видно, считал, что она вышла из игры и теперь в безопасности. Да-а. Ну и я с Хейнса с живого начал снимать шкуру. Нарисовал ему картину, что его ждет, и это было так непохоже на то, что этот парень когда-нибудь слышал, что у него голос охрип. Он до сих пор, наверное, плохо спит. Но это был самый дурацкий способ доставить себе удовольствие. Это, может, и убило миз Бетти, они узнали, что она пошла против них, да еще не уехав из города. Раз сказала мне, то, мол, скажет и другим.

— А разве иначе они не могли об этом узнать? Бетти, возможно, пришлось как-то отвечать им, почему она не приехала в мотель.

Гомер Гэллоуэлл испытал некоторое облегчение.

— Я об этом не думал. Дьявол, все, что я делал пока для тебя, сынок, это вроде как убедить тебя, что миз Бетти мертва. Но теперь я этим займусь как следует, сынок. У тебя есть союзник.

— Но я не знаю, что делать дальше, мистер Гэллоуэлл.

Старик посмотрел на него с явным изумлением:

— Они как будто убили твою женщину или нет? У тебя есть только один путь. Мне не надо говорить тебе, что в полицию идти бесполезно. Там все шито-крыто. У тебя один путь, сынок, ты понял?

— Что я хочу и что могу — две разные вещи. Это не Старый Запад, мистер Гэллоуэлл. Подойти к ним не проблема, если я не выроню пистолет, смогу ухлопать одного, ну двух. Мое удовлетворение продлится пару секунд, пока кто-то другой не вышибет мне мозги. Смело и красиво. — Хью слегка наклонился вперед. — А мне нужны все они — Хейнс, Марта, Аллен, Браун елл и Чарм. И, как говорят в старом испанском тосте, время порадоваться этому. А если сюда вовлечены и другие, то и они мне нужны. Но я не обманываюсь насчет себя. Я не тот тип человека, что вы. Если я приставлю пистолет к голове Макса Хейнса, не уверен, смогу ли нажать на спусковой крючок. Все-таки человек. Прежде чем что-то делать, я как следует должен узнать границы собственных возможностей. Не хочу влезать во что-то, если мои инстинкты не позволят мне закончить дело.

Гэллоуэлл медленно закрыл и открыл глаза.

— Нам надо прежде всего выяснить, кто участвовал и в чем. Еще раз давай убедимся в том, что мы, как ни печально, на правильном пути. Из пяти, которых ты назвал, как думаешь, кого бы придавить немножко, чтобы раскололся?

Даррен задумался.

— Браунелл. Бобер Браунелл... Вы правильно меня поняли, когда я говорил насчет того, что не знаю, смогу ли выстрелить?..