Легкая жертва (ЛП)

Киваю и протягиваю руки перед собой, пока он свободно закрепляет металлические наручники и ведет меня к своей машине. Сажусь назад и смотрю, как город постепенно исчезает.

— Стоп! — выкрикиваю я. — Развернись и остановись перед кофейней.

Он делает, как я прошу. Зная, что она не может меня видеть сквозь тонированные окна, я смотрю на Джессу. Она сидит за уличным столиком с друзьями, ее длинные светлые волосы развеваются на ветру. Девушка одета в ниспадающее платье, открывающее бедра как раз настолько, чтобы разыгралось воображение. Большая шляпа от солнца прикрывает ее невинные голубые глаза, и я так отчаянно хочу почувствовать ее губы снова, прижать ее мягкое тело к своему.

— Она выглядит счастливой, приятель, — останавливает ход моих мыслей Джей.

— Да, похоже, — соглашаюсь я.

— Она того стоит?

Мой ответ — отсутствие ответа. Мне не нужно ничего говорить, чтобы знать, что я все делаю правильно. Как будто почувствовав меня, Джесса поднимает голову и смотрит в мою сторону. Улыбка сходит с ее лица, и она прищуривает глаза, словно пытаясь увидеть сквозь темное стекло. Я шепчу:

— Твою ж мать.

Она так чертовски идеальна. Слишком хороша для меня. Хотя она и не знала ничего обо мне или о том, кем я стал. Человеком, которым я всегда стремился стать. Она не знает, что я чист сейчас, что я один из хороших парней. Мое грязное прошлое всегда будет преследовать меня, поэтому ни в коем случае не позволю этому коснуться ее.

Отвожу взгляд:

— Поехали отсюда.

— Роджер, — голос Джея потерял свой энтузиазм. Конечно, он почувствовал мое отчаяние.

По прибытии, я начинаю рыться в кухонных шкафах, засовывая всюду свой нос. Еда в тюрьме дерьмовая. Приняв горячий душ, не стал бриться — все равно никто не увидит. Ложусь спать и встаю всего через два часа. Обхожу дом, и прежде чем лечь снова, трижды удостоверяюсь, что револьвер рядом с кроватью заряжен.

У Марко в тюрьме так много своих людей и купленных копов, что кроме Джея, я никому не доверяю. Он единственный близкий человек. Когда мне было семнадцать, я начал шпионить для него, так и пошло.

Быть уличным ребенком означает попасть в тюрьму, не смотря ни на что. Отбыть срок в колонии было как обряд посвящения. Но как совершеннолетний, я не хотел возвращаться. С Марко на хвосте, мне не хватало свободы. Надеюсь, больше так продолжаться не будет. Я смеюсь над иронией того, что служу правительству США, гния в тюремной камере. Единственная мысль о Джессе ставит точку в моей вечеринке жалости к себе. Она бы никогда не выжила в тюрьме, и когда бы она вышла, Марко поимел бы ее задницу за убийство его человека.

Но с тех пор, как я взял вину на себя, он ждет меня. Око за око. Потом Марко придет за ней. Я знаю, как он действует, и его молчание ничего не значит. Он хочет отомстить. Просто я должен быть умнее и быстрее.

***

Я хватаюсь руками за решетку и прислоняю голову к холодному металлу. Сейчас около четырех утра, еще никто не проснулся. Осталось пять месяцев. Пять месяцев до того, как выйду отсюда. Я так чертовски благодарен, что пару лет назад была возможность побыть на свободе несколько месяцев. С тех пор я много думал. Слишком много, на самом деле.

Я мечтал о том, как бы все было, если бы я был нормальным. Если бы я родился в семье гребаного банкира или что-то в этом роде. Как у меня было бы все, что я так отчаянно хотел. За что бы я боролся не покладая рук и охранял бы как драгоценность.

Могу забить на все, но ее лицо вытатуировано у меня в голове. Она внутри меня. Она — все для меня. Я спрашивал себя миллион раз, что же это такое. Почему Джесса? Какого черта это может быть кто-то, кого я едва знаю? И каждый раз у меня нет ответа. Это просто она. Она и есть для меня та самая.

Звук шагов отвлекает меня от мыслей, один из охранников подходит и вручает мне конверт. Я сажусь на койку, открываю письмо и читаю новости от Джея. Бегло просматривая страницы, натыкаюсь на ее имя. Он пишет мне, что у нее есть бойфренд и что она не выглядит такой счастливой, как должна бы, но это вероятно стресс от открытия ветеринарной клиники. Джесса осуществила свою мечту. Мои губы складываются в улыбку, и возникает чувство, которое может вызвать только она.

Я разрываю страницы, когда заканчиваю, и спускаю их в туалет. Смотря, как уплывают белые кусочки бумаги, я чувствую боль в груди как от удара ножом. Но, несмотря ни на что, я проведу жизнь здесь, если это поможет ей быть в безопасности.

Джесса

— Как ты держишься? — спрашивает моя мама.

Я меняю положение ног подо мной, продолжая попивать вино и удерживая телефон около уха:

— Хорошо, только очень много дел.

— Ну конечно. Я так горжусь тобой. Горжусь обоими детьми. Мой сын успешный актер, а дочь совсем скоро станет ветеринаром.

Ее чувства отражаются на голосе, и я смеюсь:

— Ты плачешь?

— Нет, — всхлипывает она.

— Почему ты плачешь?

— Я просто так горжусь тобой. Знаю, что это никогда не было просто, но тебе удалось отстраниться от всего, и ты шла к своей мечте и… я запуталась, — хихикает она. — Извини.