Легкие горы

Все это рассказал Динке Юрась, пока они сидели на поленнице у сарая. Юла тоже была тут. То копала нору у морковной грядки (“Крот, что ли, завелся”, — сказал Юрась), то подбегала к ребятам, обнюхивала с ног до головы Динку и тыкалась в ладони (“Знакомится”, — усмехался Юрась). Необыкновенные были у Юлы глаза, темные, умные. Динка даже решила, что никакая она не собака, а заколдованная принцесса. Спросить у Юрася, конечно, постеснялась, но относиться к Юле стала по-особенному.

— Айда в лес? — предложил Юрась.

— А мама?

— А чего мама? Думаешь, не разрешит? — он тут же подскочил к окну. — Тетя Катя! Мы с Динкой в лес! — и, не дожидаясь ответа, пошел к калитке. Динка бросилась за ним, а Юла за Динкой.

— Долго не ходите! — крикнула им Катя вдогонку. — Подружились, — вздохнула она, садясь за стол.

Бабушка Тася промолчала. Саша хмыкнул.

— Ты когда в город? — спросил он Катю.

— Не знаю еще… Поживем немножко, пусть привыкнет… — она посмотрела на бабушку Тасю. — Мам, ну, что ты мне ничего не скажешь? Как тебе новая внучка?

Бабушка Тася плечами пожала, встала из-за стола, стала тарелки убирать. Катя тоскливыми глазами посмотрела на брата. Он ободряюще улыбнулся ей: ничего, мол, привыкнет, надо подождать.

— Чего говорить-то? — сказала тут бабушка Тася. — Дите и дите. Чужих детей, говорят, не бывает.

Катя шумно выдохнула, улыбнулась Саше. И он заметил, что глаза ее блестят и вот-вот сорвутся с ресниц слезы. Он сказал быстро и деловито:

— Я поговорил с Артемьевым, он возьмет тебя на работу, надо только тебе сходить к нему…

— Спасибо, Саш, я… давай во вторник?

— Ладно, я ему позвоню.

Много деревьев в лесу, и все разные.

— У нас здесь только сосны растут, никаких других не встретишь, — с гордостью сказал Юрась. — Ну, у ручья есть черемуха, да у Ямолги — ивы. Ну, шиповник встречается, только это же не дерево, так… А сосны, думаешь, простые? Не-ет, они корабельные называются, это потому, что из них мачты на кораблях раньше ставили. Смотри, какие они, — одна к одной!

Но для Динки у каждой сосны свое лицо. Юрась лез в горку, щелкая сухим стеблем по траве, а Динка замерла. Среди других высоких, стройных — ко-ра-бель-ных! — сосен стояла одна — особенная. Высокая? Да, выше всех! Огромная, ветки — мосты… Но даже не в этом дело. Ствол сосны сиял, охваченный солнцем. Динка будто видела под твердой корой золотые потоки смолы. Они лились реками, светились, и свет их освещал и сосну, и траву вокруг, и другие сосны, и Динку… Это было сильное дерево. ЖИВОЕ.

Динка поднесла ладошку к стволу. Даже на расстоянии она почувствовала, какая теплая у него кора. Тогда Динка погладила ствол и прижалась щекой.

— Ты где там? — крикнул Юрась. Динка испуганно вздрогнула и бросилась догонять. Она несколько раз обернулась, чтобы запомнить место, где растет ЕЕ сосна, потому что Динка сразу поняла, что захочет прийти сюда еще и еще.

И на следующий день, и потом водил Юрась Динку по лесу. Сосны вокруг стояли величавые, спокойные. Динка то и дело задирала голову и смотрела вверх, туда, где в синей-синей синеве шептались с ветром колючие сосновые лапы. А когда уставала, то садилась прямо на землю, прижималась к стволу спиной. Набирала в ладонь горсть земляники, опрокидывала в рот. Динка может весь день бродить по лесу и с Юрасем, и с мамой, и совсем одна. Она бы и бродила, если бы не боялась, что бабушка Тася ее потеряет. Хороший друг ее лес, с ним никогда не скучно.

Волшебная поляна

Мама пожила в Легких горах три дня и уехала в Лесногорск. Динка знала, что так надо, что у мамы много дел, но все равно было грустно. С мамой уехал и Юрась. Дядя Саша сказал, что все они будут приезжать на выходные. Динка скучала. Она слонялась по двору, ходила хвостиком за суровой бабушкой Тасей — из дома в летнюю кухню, с кухни в огород, из огорода в стайку, потом снова в дом… Динка ходила за бабушкой Тасей, а Юла ходила за Динкой. Динка училась у бабушки Таси молчать, но Юла молчать не умела. Она то заливалась лаем на соседа, то рычала на петуха, то фыркала, почуяв крота у свекольной грядки… Бабушка Тася сердилась и гоняла Юлу. Динка Юлу жалела. Она открывала ворота, и они шли гулять.