Легкий кораблик — капустный листок

Чем ближе подходили к школе, тем медленнее шел Ванька. Школа вроде и цветом стала другая. Около нее волновалась огромная бело-коричневая толпа, вся в цветах. Сначала Ванька решил, что это свадьба, но передумал и спросил про другое:

— Кого хоронят?

Анжела засмеялась.

— Глупый! Это — наша школа!

Но он не поверил ей — настроение у него было самое что ни на есть похоронное. Они подошли к толпе, и когда Анжела толкнула его к тетке с цветами, закричав: «Анна Кирилловна, вот мой брат!» — Ванька вцепился в Анжелину руку и заплакал. Этого он от себя уж никак не ожидал.

Все стали его уговаривать. Анжела говорила, что в школе ни капельки не страшно, как недавно говорила, что у зубного врача ни капельки не больно, а Ванька — дурак — еще тогда ей поверил! А тетка ему сказала:

— Смотри, никто не плачет! Даже ни одна девочка!

Она, наверное, знала — как с ним говорить. И от этого ему стало еще страшнее, и он сильнее заплакал, понимая, что пропал, пропал окончательно. Тут-то к нему вдобавок прицепился какой-то дядька.

— Директор! — шепнула ему Анжела и больно сжала руку.

«Вот и директор уже цепляется! — подумал Ванька. — Совсем житья не будет!»

Директор ему ничего не сказал, а наклонился и сделал вид, как будто реветь собрался. А Ванька взял и рассмеялся, потому что смешно стало: ему и раньше быстро становилось смешно.

— Ну вот! — сказал директор. — У нас смешно тоже бывает!

Ванька расхрабрился:

— А я думал — одно только страшно!

Директор на это засмеялся:

— Первоклассникам у нас хорошо — у нас старшеклассникам страшно! Не вижу сестры твоей Раисы!

— Она еще спит! — совсем расхрабрился Ванька. — Чего, говорит, я там не видала?!

— Ну-ну! — сказал директор. — Вот ей будет страшно — так и передай!

Анжела наступила Ваньке на ногу, а он — ей:

— Чего на ногу — не видишь, с директором разговариваю!

А потом, вздохнув, Ванька потащился за той женщиной, которая звалась Анной Кирилловной и учила его сестру Раису, и другую его сестру Анжелу, и всех остальных его сестер.

Он ей поверил, что для него она не пожалеет пятерок. Глаза у нее были хорошие, как у матери. Так и отправился Ванька-ключник в школу за пятерками, и только за ними.

Возвращаясь из школы домой, Ванька повстречал у ворот друзей. Они выстроились перед ним в шеренгу, и он прошелся перед ними как главный… Он, как посланный от них разведчиком, признался:

— Там совсем и не страшно! Завтра, пожалуй, еще схожу!

Девятнадцать против девятнадцати

Анжела оставила Ваньку с Анной Кирилловной и побежала искать свой класс. 4-й «в» стоял под большим кленовым листом.

— Эй, смотрите, Утиль Тряпичница ползет! — закричал Красномак. Уж как он ее заметил — неизвестно. Он стоял к ней спиной и держал плакат с кленовым листом.

Анжела покраснела, как лист на плакате, — все глаза были устремлены на нее.

— Здравствуйте! — неслышно сказала Анжела. Ей захотелось спрятаться, но спрятаться было негде. И тогда она спряталась в самой себе. Но слезы-предатели не дали далеко спрятаться. Они навернулись на глаза — и все рассказали.

— Ну что я говорил! — торжествующе сказал Борька, толкая Петю в бок. — Ну разве Тряпичкина не псих? Да я ее так выдрессирую — она реветь от одного взгляда будет!

— А зачем тебе? — удивился Петя. Во-первых, он удивился, почему с ним Борька заговорил после вчерашнего, а во-вторых, непонятным ему было желание дрессировать Тряпичкину.

Борька не ответил. Тут подошли Венька Жбанов и Цаплин. Обстучались ладонями, а Цаплин уставился на Петю:

— Это что еще за стеклянный человечек?

— Да новенький — Петька Стародубцев! Дружок мой! — сказал Борька, непонятно почему веселея. Ему вдруг стало так весело, что он закричал на всю улицу: — Ого-го-о-о-о!

Новая учительница на него прикрикнула:

— Красномак, прекрати!

— А если мне весело?

— Веселись дома!

— Не дают дома! — с сожалением сказал Борька. — Дома нельзя, на улице нельзя, в школе нельзя! Где ж веселому человеку веселиться?!

Учительница не ответила. Тогда он снова переключился на Цаплина и Веньку. Цаплин в это время уже наскакивал на Петю:

— Очень хочется разбить этого стеклянного человечка!

— Отвали! — предупредил Борька. — А то заработаешь!

— А чего? — запетушился Цаплин. — Я, может, его исправить хочу!

Борька залепил Цаплину. Цаплин залепил Борьке. Обменялись и приутихли. Головы задрали и стали ждать, когда на трибуну поднимется директор и начнет поздравлять.

Петя в этот момент встретился глазами с Анжелой. Он улыбнулся ей и сказал: «Здравствуй!»

— Ты это с кем? — не поворачивая головы, спросил Борька, растирая грудь. — С Федоровым, что ли?

Ему всюду мерещился Федоров.

— Да нет! — ответил Петя. Но Борька и внимания не обратил. Он высматривал Сашу. И увидел его. Федоров подходил. И у Борьки запрыгало сердце. Только бы подошел, а уж там — он его заговорит! «Плевать, плевать! Какая ерунда! Ты за кого? Ясное дело — за всех! За него, за Петьку, за себя!»

Федоров каменно прошагал мимо. Он встал последним, рядом с Венькой и Цаплиным и тоже обстучался с ними ладонями.