Лёгкий путь

Андрей повернул ключ, толкнул тяжелую дверь и не спеша вошел в квартиру. Здесь все оставалось так же, как было до его ухода, только теперь в прихожей висел новый календарь, сменилась пара дверных ручек и появились новые картины. Андрей уже почти залюбовался одной из них – изображением какого-то пейзажа на полстены в гостиной, когда вспомнил, как же он зверски невыспался. Пошатываясь, он добрел до дивана и сразу же заснул. Сергей, замешкавшийся в коридоре, войдя в гостиную, нашел Андрея уже спящим.

Зазвенел будильник. Андрей распахнул глаза и попытался с ходу вспомнить последние события. Потом понял, что зря, попытался вернуть сон, но не вышло – все-таки он спал со вчерашнего утра. Он спал не раздеваясь, поэтому в первую очередь переоделся в чистые вещи и, не умывшись принялся бродить по квартире. Дяди нигде не было – Андрей вспомнил, что тот собирался уехать на следующий день после похорон. Даже такого привычного ко всему человека как Андрей порой поражала та легкомысленность, с которой он ко всему относился – и на этот раз дядя решил, что Андрей уже взрослый и оставил ему на попечение квартиру брата.

Андрей зашел в кабинет отца. Тут бодрящая действительность ударила ему в голову и заставила наконец осознать реальность происшедшего. Андрей стоял рядом с рабочим столом отца и тупо пялился на его фотографию. Когда ему позвонили два дня назад и сообщили, что у отца случился сердечный приступ, он был пьян в стельку – запивал неудачное свидание, а потому до него не сразу дошел смысл сказанных слов. Андрей помнил, как старался убедить голос на том конце линии, что это какая-то ошибка, пока не понял, что это голос его тетушки Анны. Потом пошатываясь поднялся и, не обувшись вышел из квартиры Синего. Вызвал такси, добрался до дома и дополз до квартиры по лестнице, потому что лифт опять сломался. Дома он узнал, что дядю тоже известили, попытался вырубиться, но не смог и понял, что уже почти трезв. Тогда он принял душ, одел парадный костюм, покидал кое-какие вещи в сумку и вместе с дядей полетел на похороны. Тогда ни он ни дядя не придали значения его состоянию – это было бы низко в такой ситуации. Теперь со свежими силами Андрей наконец почувствовал все, что должен был почувствовать и с неожиданным ужасом осознал, что ему не хочется даже выпить. Может потребность и была, но казалось ужасно низким делать это сейчас, будто бы в продолжение той ужасной трехдневной бухаловки.

За окном был полдень – нелюбимое время Андрея, хотя он понимал, что сейчас его будет тошнить от любого времени суток. Он вышел на кухню и сделал себе кофе. Даже Шпиц, отличник литературного факультета и чемпион по потреблению самых диких алкогольных коктейлей, сказал бы – «Что не убьет, то сделает сильнее!». Андрей бы снова не согласился и с радостью вылил бы эту гадость в раковину, но сейчас он, как никогда остро, ощущал необходимость активировать мозги.

Морщась и чувствуя отвращение, он залпом влил в себя полкружки, но, почувствовав тошноту продолжил маленькими глотками. Андрей долил полный чайник воды и поставил кипятиться – для следующих порций, и, вернувшись в кабинет отца снял со стены одну из фотографий. Фото было сделано еще до отъезда Андрея: Борис Черногоров сидит на кресле в гостиной, улыбается, просматривая какие-то бумаги – вот прям точь-в-точь такой, каким Андрей его запомнил. А вот фото уже после отъезда Андрея – здесь отец уже не улыбается, под глазами и на лбу у него залегла сеть морщинок, но он все же выглядит довольным жизнью.

«Естественно», – подумал Андрей. Отец всегда был поглощен любимой работой, а потому даже в разлуке с сыном не мог быть несчастным. Борис Черногоров страстно увлекался историей и искусством и составил множество работ по самым древним достопримечательностям Санкт-Петербурга. Он сильно любил этот город и часто свободное время проводил, любуясь скульптурами, или картинами. Андрей вспомнил про пейзаж и перешел в гостиную. Там была изображена какая-то горная местность, что-то вроде небольшого старинного замка. Потом он вспомнил, что же именно показалось ему таким странным в картине. Почти прижавшись носом к стеклу, он внимательно изучил полотно, но по-прежнему… не обнаружил на ней мазков. Решив, что это какой-то рельефный принт, он оставил пейзаж в покое и постарался выкинуть все лишнее из головы.

Он пошел обратно в кабинет, загрузил ноутбук отца и стал просматривать его последние работы. Нашел множество подробных описаний старых картин и скульптур, без особого интереса их пролистал. И почувствовал легкую вину, от того что не разделяет чувства отца ко всем этим скучным вещам. Самого Андрея привлекала исключительно новейшая живопись и разве что пара величайших художников прошлого. В скульптуре ему тоже нравились новаторские смелые произведения и некоторые знаменитые работы ренессанса, типа Микеланджело и прочих, не менее известных – в общем, банальней некуда, он не был поклонником старины.