Легкий текст. Как писать тексты, которые интересно читать и приятно слушать

Самый первый абзац не просто погружает нас в историю, а даже рассказывает ее целиком. Правда, это история не самого Петра Гринева, а его отца и матери, но ведь история же!

– Еh bien, mon prince, Gênes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte. Non, je vous préviens, que si vous ne me dites pas que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocités de cet Antichrist (ma parole, j’y crois) – je ne vous connais plus, vous n’êtes plus mon ami, vous n’êtes plus мой верный раб, comme vous dites.

(Лев Толстой «Война и мир»)

Ничего непонятно?

Да, целевая аудитория Льва Николаевича (он же не думал, что попадет в школьную программу XXI века!) знала французский язык так же хорошо, как русский, поэтому он не волновался о том, чтобы давать подстрочные переводы.

Но обратите внимание – текст начинается с прямой речи. То есть опять сразу – с истории. Ну а перевод такой: «Ну, князь, Генуя и Лукка – поместья фамилии Бонапарте. Нет, я вам вперед говорю, если вы мне не скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист), – я вас больше не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите».

Согласитесь, вступления к «Преступлению и наказанию», «Капитанской дочке», «Войне и миру» сильно отличаются от вступлений, какие пишут старшеклассники в сочинениях по этим произведениям.

(Все-таки от критики школьных сочинений я не удержалась.)

И понятно, что такие вступления, как у Пушкина, Достоевского и Толстого, – это не «высшая математика». Вы тоже так можете.

«Войну и мир» мог написать только Толстой. А сделать вступление с прямой речи может каждый.

Прошло пять лет, а я до сих пор помню вступление, которое сделала к своему тексту девушка по имени Оксана. Ее рассказ начинался так: «Я расстегнула ремень. Мне не было стыдно».

Дальше речь шла о рукоделии – точнее, о ремнях, которые девушка шила и продавала сама и, конечно, показывала их потенциальным покупателям. И ей не было стыдно, что, имея вузовский диплом, она торговала ремнями: в 1990-е годы все выживали как могли. Словом, текст был абсолютно целомудренным. Но начало – ух! – зацепило всех.

Чем можно зацепить читателя? Есть пять типов беспроигрышных вступлений.

1. Провокация.

Тот самый пример Оксаны и ее расстегнутого ремня. Не думайте, что провокация непременно должна касаться низменных инстинктов. Вы можете использовать провокацию даже в деловой переписке. Однажды руководитель небольшой компании написал письмо своим подчиненным. Оно начиналось так: «До старта массовых увольнений – неделя».

Он не собирался никого увольнять. Но он действительно был недоволен сотрудниками и в своем письме изложил требования к ним. Иначе, пояснил руководитель, зарплату нам будет платить нечем, а значит, придется увольнять людей.

Этот руководитель знал: его сотрудники в последнее время стали слишком легкомысленно относиться к письмам начальства. Многие эти письма даже не читали.

Знал он и другое: он сам виноват в этом – писал так много и часто, что к его сообщениям люди начали относиться как к спаму. Он должен был переломить эту ситуацию. И он переломил.

Провокация – это шок-контент. Ее проблема в том, что она приедается. Отличный пример тому – ювелирная компания, которая на протяжении многих лет выпускает одну и ту же рекламу с лейтмотивом: «Шок, мы закрываемся!» Сначала эти объявления и правда обращали на себя внимание, потом стали раздражать, потом их перестали замечать… Впрочем, сегодня, когда я пишу эти строки, объявление о закрытии той самой ювелирной компании медленно, но верно дрейфует к категории мемов. Попасть в мемы – для рекламщиков это заявка на успех.

Еще один пример провокации, возведенной в ранг афоризма, – от блогера и кулинарного критика Катерины Смирновой (искренне советую найти ее в соцсетях под ником @critic_smirnova). Однажды она начала свой рассказ так: «Собаку я завела, чтобы не бить детей». Дальше шел рассказ о том, что собаку она взяла из собачьего приюта, – в те годы, когда никаких детей у Катерины и в помине не было. И Катерина решила сначала попробовать свои педагогические способности на собаке – чтобы заранее смириться с тем, что воспитуемое существо не вырастет стопроцентно покладистым, смириться с этим и не срываться на детях.