Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Та же самая картина наблюдалась в «ХарперКоллинз» — Мэрдок призывал своих редакторов не жалеть денег на авансы. Среди тех, кому доставались эти круг ленькие суммы, было много махровых консерваторов вроде Кона. Автор триллеров Джеффри Арчер, тогдашний глава Партии консерваторов Великобритании, получил 35 миллионов долларов в качестве аванса за три романа, которые с треском провалились, пробив заметную брешь в финансах американского отделения «ХарперКоллинз». Спустя некоторое время Ньюхауз ввел в «Рэндом хауз» систему, доводившую эти безумства до абсурда: он разрешал руководителям разных издательств, входящих в группу «Рэндом», «перебивать» авторов друг у друга. То есть на гласных или негласных «аукционных торгах» коллеги по «Рэндом» теперь боролись за книгу или автора между собой — вместо того чтобы, как раньше, действовать совместно. И потому за книги типа мемуаров Колина Пауэлла выплачивались авансы в несколько миллионов долларов, хотя таких расходов вполне можно было бы избежать.

Этот новый дорогостоящий стиль работы все больше и больше смущал Боба Бернстайна, который взошел на свой руководящий пост по коммерческой «стороне» фирмы, начав с должности менеджера по продажам. Блестящие способности к бизнесу не мешали Бернстайну сознавать, что издательство должно быть децентрализованной структурой, управляемой не бухгалтерами, а редакторами. Когда возникали издательские проблемы этического толка, Бернстайн непременно решал дело по справедливости. То был настоящий гражданин по своей натуре, питавший особенный интерес к проблемам прав человека. Он знал, какую огромную ответственность перед обществом несет крупная издательская фирма класса «Рэндом хауз» как внутри США, так и на мировой арене.

Капитал «Рэндом хауз» стабильно рос за счет инвестиций Ньюхауза и ряда сделанных Бернстайном очень удачных приобретений, прежде всего серий в мягкой обложке. Итак, «Рэндом», купленное в 1980 году за 60 миллионов долларов, к 1990-му стало стоить более восьмисот. Но этого фантастического пятнадцатикрат ного умножения стоимости активов Ньюхаузу было недостаточно. Он хотел увеличить годовой доход, а «Рэндом хауз», вполне окупая себя, такого прироста не давало. И вновь, поскольку Ньюхауз держал свою бухгалтерию в тайне, мы не знали, что эти тревоги отчасти были вызваны его непомерными тратами на журнальную группу «Конде Наст», в результате которых пять из одиннадцати изданий стали убыточными.

Всеобщее распространение подобных методов в издательском мире обернулось текучестью кадров — редакторы приходили, не выдерживали настойчивых требований о наращивании прибылей и вскоре увольнялись. Соответственно отношения между автором и редактором стали менее тесными. Отныне точкой стабильности в жизни автора все чаще оказывался литературный агент — единственный человек, на продолжение сотрудничества с которым автор мог рассчитывать. И это вполне резонное, по-человечески простительное обстоятельство породило новую систему, чреватую катастрофическими последствиями.

На заре моей карьеры в издательском мире пункт авторского договора об опционе еще не был пустым звуком. Автор расписывался в том, что предложит данному редактору свою следующую книгу, а редактор в большинстве случаев считал своим долгом ее взять. Издатели имели обыкновение выпускать собрания сочинений крупных писателей. Например, в «Кнопфе» гордились тем, что десятки произведений самых известных японских писателей вел сотрудник этого издательства Харольд Строе, досконально знающий литературу Японии. Редко случалось, чтобы маститому автору заявляли: «Кнопф», дескать, не издаст его новую книгу, так как потенциальный спрос на нее не удовлетворяет требованиям издательства. Получив «Черного лебедя» Томаса Манна, Альфред Кнопф не отказался от этой вещи под тем предлогом, будто предпочитает подождать чего-нибудь чуть более коммерческого.

С ростом значения агентов подобные соображения отошли на второй план. Теперь рукопись посылается не только прежнему издателю автора, но еще и полудюжине потенциальных покупателей. Переговоры прежних времен, когда издатель, согласно пункту об опционе, имел право предложить автору договор (на разумных условиях, конечно), сменились аукционом. Как вспоминает в своих мемуарах Майкл Корда, некоторые агенты предлагают издательствам книги, написанные знаменитостями, даже не информируя «авторов», чьи интересы они якобы представляют. Если кто-то из издателей клюет, агент отправляется уже к автору и делает заманчивое предложение ему.

Переговоры — напряженный процесс даже в случаях, когда предлагаемая сумма удовлетворяет обе стороны. Но со временем и издатели, и агенты начали терять благоразумие. Оказавшись перед альтернативой «удержать любыми средствами ведущих авторов либо отыскать новых поставщиков беспроигрышных бестселлеров», издатели смирились с перспективой делать меньше денег на самых громких книгах или вообще выпускать их себе в убыток. Агенты мгновенно почувствовали эту слабину и извлекли из нее всю возможную выгоду.