Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Есть и еще два разноплановых живых примера для подражания — американский и французский. «Долки аркайв» («Dalkey Archive»), названное в честь малоизвестного романа Флэнна О’Брайена, расположено ни много ни мало в городе Нормал штата Иллинойс. Впрочем, его местоположение объясняется просто — там находится Иллинойский университет, где сотрудники издательства преподают в издательстве. «Долки аркайв» размещается в университетских помещениях и использует труд аспирантов. Его директор состоит в штате университета, но специально освобожден от преподавательских обязанностей, чтобы посвящать больше времени издательству. Каталог «Долки аркайв» — один из интереснейших в американской практике издания художественной литературы Его составляют разнообразные, яркие произведения, как англоязычные, так и переводные. Помимо произведений Флэнна О’Брайена, «Долки аркайв» выпустило новеллы Арно Шмидта (Arno Schmidt)[74] и романы Николаса Мозли[75] — книги, которые, не будучи легким чтением, неожиданно оказались коммерчески успешными. На базе нескольких свободных комнат и толики свободного времени «Долки» создало модель, которую без труда могли бы скопировать все университеты страны. Университетские издательства безо всякого вреда для себя могли бы обзавестись альтернативными издательствами-сателлитами, которые будут пользоваться их помещениями и выпускать книги по направлениям, заниматься которыми у университетов не хватает смелости. Университетские издательства еще и пригоршни не зачерпнули из океана книг, которые заслуживают перевода, либо, что не менее важно, переиздания. Издательства, подобные «Долки», могли бы заполнить многочисленные — и склонные расширяться — пробелы в наших познаниях о зарубежных мыслителях и старинных книгах.

Большие надежды в меня вселяет и другой, более масштабный феномен, возникший во Франции, одно из ярчайших начинаний в современном издательском мире Европы. Я имею в виду серию «Резон д’ажир» («Raisons d’agir», «Побуждения к действию»), которую издает Пьер Бурдье. Это недорогие малоформатные книги, подготавливаемые к печати в офисе Бурдье в Коллеж-дю-Франс. Во Франции эти книги заполонили списки бестселлеров благодаря своей полемичности, новаторским мыслям, критичному взгляду на мир. Бурдье вышел на издательскую арену в дни, когда прочие французские, издатели все испуганнее шарахаются от книг, несущих на себе печать политического радикализма. Розничная цена тоненьких выпусков его серии, блистающих полемической остротой, не составляет и десяти долларов, что для французского книжного рынка очень дешево. Поэтому некоторые из выпусков разошлись более чем стотысячным тиражом. Их фантастическую популярность отчасти можно объяснить неуклонно растущим авторитетом самого Бурдье, но главную роль тут сыграла издательская стратегия, намеренно ориентированная на читательский слой, обычно игнорируемый другими издателями, — на молодежь. Бурдье, блестящий критик масс-медиа, нашел свой способ участия в общественных дискуссиях, не скованный рамками традиционной издательской деятельности.

Как нас учит история, самой плодородной почвой для экспериментов и новых открытий обычно оказываются маленькие «испытательные стенды», где люди готовы идти на риск ради осуществления своей заветной мечты. Как написал недавно Клаус Вагенбах, видный немецкий издатель и исследователь творчества Кафки:

«Независимые издательства вновь исчезают, поглощаемые жадными ртами все той же неизменной пары крупных концернов. “А что в этом плохого?” — спросите вы. Позвольте разъяснить вам, что это не просто плохо — а чревато катастрофой.

Вообразим себе будущее. Что если в этом светлом дивном будущем останется всего горстка издательств — не больше, чем в бывшей Восточной Германии? Ответьте мне, абстрагируясь от параллелей с коммунистической и капиталистической моделями книгоиздания, будут ли у этого факта свои положительные стороны? Книги подешевеют? Может быть. Зато их будет выходить раз в десять меньше, чем сейчас. В Восточной Германии “лишние книги” отсекала партийная цензура. В нашем гипотетическом будущем их будет отсекать цензура, обусловленная вкусами массового потребителя.

Большие издательства мыслят большими цифрами.

Но новые, странные, безумные или экспериментальные книги, книги, за которыми стоят нестандартные мысли, выпускаются маленькими или средними тиражами. И занимаются ими маленькие издательства. Мы. В этих маленьких издательствах работают не специалисты по маркетингу. Людей приводит сюда любовь к книгам или преданность каким-то идеям — а отнюдь не забота о том, сколько денег можно сделать на этих книгах или идеях. Книги, которые издают эти люди, иначе так и остались бы неизданными.

Скажем без обиняков: если малотиражные книги исчезнут, у нас не будет будущего. Первая книга Кафки вышла тиражом 800 экземпляров. Первое произведение Брехта удостоилось всего 600. А если бы издатели не пожелали тратить на эту “мелочь” время и деньги?»[76]