Легко ли быть папой

Игра, дающая информацию о свойствах предметов, о среде, о людях, о самом себе, наконец.

Игра, в которую ребенок иногда верит больше, чем в очевидный факт, потому что работа его воображения и действия, сопряженные с этой работой, тоже факт его бытия. Факт, появившийся по его собственной воле, это особенно важно.

Нам, взрослым, забывшим законы детской игры, нелегко бывает включиться в нее, стать для ребенка партнером, умеющим не навязывать, а лишь подсказывать ее варианты, полагаться на его интуитивный выбор.

Но с игры-то как раз и начинается та духовная близость, то активное непреднамеренное общение, без которого трудно .потом на всех этапах взросления ребенка вникать в особенности его развития, в преодолеваемые им противоречия, разбираться в существе его конфликтов с окружающими. И быть ему другом, ненавязчивым и уважительным, в меру сил помогающим ему растить себя.

Запись 4-я

НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ

О "преждевременной

обидчивости",

режиме дня

и неожиданном упрямстве

Сегодня пришлось задержаться на работе. Приехал домой поздно. Поднимаюсь на лестничную площадку, отыскиваю в кармане ключи и слышу за дверью родной "трубный глас"... Что там еще? Пока открываю, в воображении мелькают тревожные кадры: Ксенька бежит по коридору (она передвигается теперь только бегом) и, поскользнувшись у порога, влетает, как мяч, в кухню, падая лицом на кафельный пол... (Сколько раз просил: не нужно у входа в кухню натирать паркет до ледяного блескаполовик ерзает, даже мы, взрослые, поскальзываемся!) Следующие кадры - еще страшнее: дочь опрокидывает на себя кипящий чайник... стаскивает на пол скатерть с хрустальной вазой и затискивает ее осколок в рот... Тайком ухитряется взять ножницы и...

Вхожу в прихожую. По звуку определяю: это в ванной! Не раздеваясьтуда. Дверь распахнута, там трое: Валя, явно вышедшая из себя, что-то сердито говорит громко, ревущей Ксеньке. У Веры Ивановны, обычно деловито-строгой, сейчас умоляющее выражение лица-она Ксеньку уговаривает.

Друг друга все трое не слышат. Речь об одном: нужно умыться перед сном... Всего-навсего!

Иду на кухню выпить воды и успокоиться. Там Максим Петрович курит у окна. Спрашиваю его, как это началось. Он досадливо машет рукой, ему даже объяснять не хочется.

Совсем уж плохой признак.

Возвращаюсь а ванную, беру Ксеньку за руку, веду ее в комнату. Показываю, как щелкает блестящий замок моего портфеля, в котором я приношу домой в конце каждого квартала всякие рабочие бумаги. Ксенька заинтересованно присаживается на корточки, ковыряет замок пальцем... (Меня поражают ее мгновенные переходы-от, казалось бы, безысходного горя к деловому исследованию. Но не думаю, что это говорит о легкости переживаемых ею чувств -они не поверхностны, нет!

Она искренне и глубоко потрясается ими. Только вот темп жизни у нее, видимо, плотнее, чем у нас. Поэтому и переключается она на другое состояние так быстро.)

Вешаю пиджак в шкаф и предлагаю: "А что если мы сейчас отправимся в лес, к белкам в гости?" Ксенька внимательно смотрит на меня: не шучу ли? Соглашается. Мы, держась .за руки, ходим по комнате между воображаемых деревьев. "Вон, прыгнула!" -показывает Ксенька рукой вверх. Мы разговариваем с белками. А они, оказывается, укладываются спать. И нас приглашают - в дупло. Только, говорят, надо умыться. "А где тут у вас ручей?" - интересуюсь. "Я знаю", - говорит Ксенька и тянет меня за руку через другую комнату (там на диване сидят Валя и Вера Ивановна-они провожают нас осуждающими взглядами), через прихожую в коридор - в ванную.

Я открываю кран - "ручей" начинает журчать, мы оба по очереди умываемся и, крайне довольные, возвращаемся в комнату. Ксенька забирается в кроватку - это сейчас для нее беличье дупло - и засыпает почти сразу же.

Иду на кухню с видом снисходительно настроенного победителя. Там одна Валя. На ее лице - отчуждение.

- Так дальше нельзя, - говорит она. - Невозможно!

- Хорошо, только без эмоций, - пытаюсь ее успокоить. -Давай разберемся...

- Когда ты предложил воспитывать Ксеньку без наказаний, я сразу же согласилась. Когда настаивал на раннем закаливании, я тоже была не против. И даже когда вы с дедом начали эти бесконечные игры, я не возражала. Но дошло до того, что Ксенька ничего не хочет делать без игры - ни обедать, ни спать, ни умываться. А она должна знать, что есть обязательные, может быть, скучные дела.

- Но почему обязательные дела должны быть скучными?

Почему не украсить их фантазией?

- Потому что игра это праздник. А жизнь не может быть сплошным праздником.

Ох уж эта мне женская логика!

- Значит, раз так, будем все бытовые дела делать с постными физиономиями?!

- Да ты пойми, - уже чуть не кричит Валентина, что с ней случается крайне редко, - у вас с дедом игра стала не праздником даже, а чем-то другим, нечестным, нехорошим... Вы обманываете ее, добиваясь обманом того, что она обязана сделать безоговорочно.