Легко (сборник)

– Да все очень просто. Вы пишете не повести и не рассказы. Вы пишете исповеди, даже тогда, когда выдумываете все от начала до конца. Можно не соглашаться с логикой изображенных вами событий, могут не нравиться ваши герои, но забыть этого нельзя. Вы выложили всего себя на бумагу, препарировали, раскатали по строчкам текста и подали на стол. Вы знаете, почему вы не популярны? Потому что очень утомительно читать это. С чего вы взяли, что массовый читатель толпами хлынет на операционные столы, где вы обещаете выпотрошить его, даже если после этого он гарантированно испытает нечто? Никому этого не надо.… И если бы не обстоятельства, этого было бы не нужно и мне.… Но я прочитал. И одиночества своего я лишился. Вы понимаете?

Я кивнул, как завороженный глядя на этого почти парализованного собственным бессилием человека, на лице которого горели безумные глаза.

– И вот, – продолжил Алексей, – я лишился одиночества, но приобрел собеседника. Да просто близкого мне человека.

– Вам не кажется, что даже для дружеской близости нужна взаимность? – спросил я.

– Да бросьте вы, – махнул рукой Алексей. – Когда открывается книга, никто не спрашивает согласия писателя. Я сроднился с вами из-за вашей откровенности. Вы сроднитесь со мной, едва узнаете, в какое дерьмо я вляпался. Человек по природе своей склонен к жалости. И у вас, я уверен, будет возможность пожалеть меня. Знаете, что я хотел вам рассказать?

– Что? – спросил я.

Он наклонился и произнес мне в лицо напряженным шепотом:

– В действительности их нет!

– Кого нет? – не понял я.

– Их. Управляющего отделением банка. Маклера. Этого бандита. Юного ди-джея. Этой дамы. Их нет. И они есть.

– Подождите! – запротестовал я. – Я еще не понял, как это их нет, а вы уже добавляете, что их нет, но они есть.

– А вы не спешите, – посоветовал мне Алексей. – Их нет, потому что их нет в природе. Но они есть, потому что они есть. Потому что есть поступки, которые они совершают. Есть одежда, которую они носят. Есть их имена. У них есть друзья. Даже работа! Они обладают всеми качествами конкретных людей. Но их нет.

– Не понял! – раздраженно повторил я.

Алексей сидел на диване и торжествующе смотрел на меня как на школьника, впервые услышавшего от учителя, что земля – это шар, и пораженного этим обстоятельством.

– Их нет, но они есть! – снова сказал Алексей, наклонился и прошептал мне прямо в ухо. – Это я их создал! Я сделал их из себя!

21

«Что он понимает?» – подумалось мне. Я все делаю из себя. Я становлюсь больным стариком, когда описываю старика. Я становлюсь волком, когда описываю волка. Я становлюсь женщиной, даже тогда, когда в моих рассказах ее запрокидывают навзничь и насилуют или рвут безжалостно на части. И я чувствую все это. Что он понимает в этом, если даже Ритка бросила меня из-за того, что, когда она звала меня по имени, я поднимал голову от бумаги с пустыми безжизненными глазами, потому что был кем угодно, стариком, волком, женщиной в эти минуты, но не самим собой? Я не мог разорваться надвое. А она не могла жить в пустоте. Что он в этом понимает?

– Это я их создал! Я сделал их из себя!

– Доктор Джекил, несколько мистеров Хайдов и даже миссис Хайд в одном лице? – с сарказмом спросил я его. – Это неоригинально.

– Бросьте! – повысил голос Алексей. – Доктор Джекил и мистер Хайд – это всего лишь идея, которая ничего общего не имеет с действительностью. К тому же, она основана на использовании физического мира. Опять какие-то снадобья и химикаты. Ничего этого не надо. Все здесь! – показал Алексей себе на голову. – И у вас все здесь! Только и различие, что вы выпускаете своих героев на бумагу, а я в жизнь.

– Не хотите ли вы сказать, что выпускаете в жизнь созданных вами фантомов? – удивился я.

– Фантомов? – задумался Алексей. – Нет. Это не фантомы. Это уже не фантомы. Выражения должны быть точными. Ведь слова – это выражения мысли. А мысль – это штука довольно материальная, частица божественного поля, если угодно. Сгусток мыслей – это уже личность. Нет. Они мыслят. Это уже не фантомы…

– И все-таки. Что позволяет вам утверждать, что те люди, которых я видел и даже испытал сомнительное удовольствие общаться с ними, не материальны? Или, короче говоря, их нет… хотя они и есть?

– Материальны… – пробормотал Алексей. – Еще как материальны. И их растущая материальность прямо пропорциональна моей убывающей материальности. Извините меня, я лягу…

Он сбросил ботинки, бессильно опустился на левый локоть, беспомощно закинул на диван согнутые ноги, вытянулся так, что диванная подушка оказалась у него под лопатками, и запрокинул голову назад.

– Устал, – сказал Алексей и закрыл глаза. – Извините, но пока я буду говорить так. Вы знаете, что такое мозг?

– Не больше, чем об этом написано в книгах по анатомии.