Легко видеть

Первый пилот сначала удостоил его удивленно-снисходительным взглядом как чудака, не понимающего счастья жить в нормальных цивилизованных местах, но все же на приветствие ответил без задержки. Второй пилот во всей своей надменности «небожителя» предпочел не отвечать, придирчиво взирая на кучу вещей, составляющих Михаилов багаж. Этому второму явно хотелось к чему-то придраться – например, к тому, что не весь вес груза оплачен, но для этого ему пришлось бы таскать рюкзаки на весы, и потому он вынужден был удовлетвориться предъявленной багажной квитанцией. Внутри вертолета командир подозвал Михаила к себе и попросил уточнить по своей карте, в какое место на Реке его надо доставить. Михаил указал на стрелку, образованную рекой и ее правым притоком, от которой, как он знал, уже можно начинать сплав, и добавил, что если высаживать там будет неудобно, подойдет любая площадка вниз по течению на расстоянии до 10 километров. Пилот согласно кивнул головой.

Вскоре внутри машины все загрохотало, пилот повел вертолет вдоль полосы вперед-вверх, затем развернулся и лег на курс к перевалу через ближний горный хребет. Последний перелет на пути к мечте стал явью. Они шли с постепенным набором высоты, отдаляясь от отбрасываемой на склоны собственной тени, сначала над довольно широкой таежной речкой, затем над гольцами со снежниками в распадках, и Михаил ощутил, как его наполняет захватывающее ожидание близости таинственной и опасной страны, через которую ему предстоит пройти, если только вертолет не потерпит аварию до того, как донесет идиота – мечтателя до начала пути. Здесь уже не было видно ни дорог, ни троп. Впрочем дорог тут никогда не существовало, а тропы, пробитые и протоптанные лет около ста назад людьми, которых влек за великий водораздел призрак золотого счастья, либо уже заросли или обвалились, либо еще где-то скрывались в тайге. В случае чего выбраться отсюда было бы непросто, но для этого сначала еще надо было исхитриться уцелеть. Однако двигатели и редуктор несущего винта грохотали ровно, без перебоев, машину в полете без меры не трясло и мысли о возможности вынужденной посадки на вершины деревьев или на каменные развалы отступили на второй план, а впереди навстречу им выдвигались мрачные пустынные цирки под гребнями гор, ограничивающих кругозор, и это было прекрасно.

Распахнувшийся в обе стороны вид на гольцовое высокогорье напомнил ему сразу два дорогих ему похода – по Баргузинскому хребту, где подобные кручи приходилось преодолевать и переваливать пешком, и другой – по рекам бассейна Витима, когда они летели из Бамбуйки и Багдарина в Читу над Витимским плоскогорьем, которое сверху отнюдь не выглядело плоским, скорее наоборот.

Теперь Михаил с нетерпением ожидал, какой вид раскроется перед ним за перевалом, к которому они неуклонно приближались. Тень вертолета, бежавшая по скальному склону, стала быстро возвращаться назад, к ним. И вдруг новый мир распахнулся за какой-то миг до того, как вертолет скользнул мимо скал седловины в провал за хребтом и повис над бездной. Падение вниз, казалось бы, неминуемое, так и не произошло. Вертолет по-прежнему держал высоту и теперь устремился в пространство, которое было больше оставшегося позади, и в нем было больше хребтов, один за другим уходивших к горизонту, пока последние не истаивали в синеве. В нескольких километрах справа от их трассы вздымался выдающийся крутостенный голец в самом центре глубоко расчлененного ущельями горного узла, на который Михаил в прежние годы мечтал взойти перед началом сплава. Однако теперь такое восхождение требовало от него больше, чем мог сделать он, постаревший и одинокий, да к тому же не взявший альпинистского снаряжения. Все это заранее заставило его отказаться от мечты о восхождении уже не «до другого раза», а навсегда. Оставалось радоваться хотя бы тому, что он видит этот голец наяву, а не на карте. Михаил надел очки, с замиранием сердца всматриваясь в подробности рельефа и подыскивая пути для движения по гребням. О стенных маршрутах не стоило и думать – по опыту Баргузинского похода он хорошо знал, что вся поверхность скал разрушена морозным выветриванием, и в поисках надежных зацепок можно вынимать породу кусок за куском, покуда не надоест. Впрочем, даже подходы к горному узлу были немалой проблемой. Крутостенность ущелий, стланиковые заросли и крупнокаменные осыпи на пределе устойчивости по всей ширине некоторых склонов могли вымотать задолго до того, как начнется основная работа по набору высоты. Да и на обратном пути препятствий ожидало более чем достаточно – сначала выход к сплавному участку реки, на которую отправился Михаил, и спуск по ней до ближайшего жилья через семьсот километров от гольца. И это все-таки было легче, чем идти к цивилизации через водораздел, хотя и более рискованно.