Легко!

– Простите, мы понимаем, синьор Холборн, в каком вы состоянии, но синьору Кастелло, – он кивнул на полицейского, – совершенно необходимо задать вам ряд вопросов.

– Согласно показаниям ночного анестезиолога Уго Кватроче, – начал полицейский, – вы представились супругом синьоры. Мы не уверены, что это правда.

– Да, это не вполне так, но я не лгал. Мы собирались пожениться. Я просто хотел, чтобы врач понял, что я не кто-то, а самый близкий человек. Понятно?

– Так понятно, что дальше некуда. Вы живете в Лондоне, не так ли? Вместе с синьорой?

– Нет, я живу в Эдинбурге, но работаю в Лондоне.

– Ну да, ну да. А где живет, простите, жила синьора?

– Она жила в Лондоне.

– Но по паспорту она русская, не так ли?

– Да, русская, но работает и живет на постоянной основе в Лондоне.

– Интересно, очень интересно. Почему же тогда у нее не английские водительские права, а американские?

– Не знаю. Наверное, потому что она до этого несколько лет жила в Америке.

– Вот именно. Она жила в Америке. Это факт. При этом вы утверждаете, что вы ее муж, ну, или что живете вместе и собираетесь пожениться. Мы так сначала и подумали. А потом нам пришлось много поработать. Боже, в субботу утром столько работать, это просто неслыханно для Италии. Будь все проклято, эта работа, эти русские, от которых ничего, кроме проблем. Извините. Так вот. Мы поработали и установили, что вы не только живете не в Лондоне с синьорой, а в Эдинбурге, но и находитесь с браке с совершенно иной женщиной. А синьора, похоже, замужем за совершенно иным мужчиной, который, похоже, живет в Америке. Мы связались с Москвой по тому адресу, что указан в ее паспорте, но там ответил еще один мужчина, с которым пришлось говорить по-французски, – как я не люблю французов! – и сказал, что он живет в ее квартире, а она живет в Лондоне. Что мы, во-вашему, должны были после этого думать?

– Это арендатор, который живет в ее квартире в Москве.

– Приятно, что вы с такой уверенностью об этом говорите. Но дальше – хуже. В ее мобильном телефоне мы обнаружили запись «Мой дом» с лондонским номером, потом «Х-дом» тоже с лондонским номером, а потом «Ф-дом» с вашингтонским. Кстати, вашингтонский номер совпадает с адресом на ее водительском удостоверении. Сначала мы позвонили в Лондон, поскольку она прилетела из Лондона. Это пока единственный достоверный факт, подтвержденный ее билетом. Но ни в одном из так называемых лондонских «домов» никто не отвечал. Мы позвонили в Вашингтон, где она, казалось бы, не живет, и тут же нам ответил мужчина, это было – когда это было, Джованни, в девять, да?

– В девять двадцать.

– Да, правильно. Этот мужчина тут же сказал нам, что он муж синьоры. Мы были, честно вам скажу, удивлены, поскольку она живет в Лондоне. Но теперь и это трудно с полной уверенностью утверждать. Мы не стали разрабатывать эту нить дальше, но в десять позвонили этому мужчине сказать, что синьора умерла, к нашему большому сожалению. Он крайне расстроился и сказал, что прилетит во Флоренцию завтра утром, потому что самолеты из Америки в Европу летают только по вечерам. Я не очень понял, к чему он это сказал, и зачем нам знать расписание самолетов из Америки, но это не важно. По крайней мере, пока… Этот мужчина действительно ее муж?

– Да. Это ее муж, Филипп.

– То есть вы его знаете?

– Я его не знаю.

– Отлично. Вы его не знаете, но точно знаете, что он муж. И при этом говорите, что муж – это вы. А кто третий?

– Какой третий?

– Третий – это мужчина из Африки. Как вам это нравится?

– Мне это не нравится.

– Нам тоже, и мы попробовали в этом разобраться. Мы нашли еще одну запись в ее мобильном телефоне – «Портье», позвонили туда. Портье, знаете ли, простые люди, мы просто спросили его, знает ли он синьору. Он сказал, что знает хорошо, она живет на третьем этаже, но вчера уехала, судя по всему, в аэропорт, а ее муж в данный момент находится в Африке. Вот так-то. Мы продолжали дальше звонить по номерам, отмеченным в ее телефоне. В одиннадцать поговорили еще с одним мужчиной, который нам сказал, что он ее муж, и пытался нас убедить, что он только что приехал из Африки. Тот ли это был человек, о котором говорил портье, или другой? Если тот, то почему он отвечал по другому телефону? Вы можете это как-то объяснить?

– Это я не могу объяснить. А он что, тоже приезжает?

– Этого мы пока не поняли. Во всяком случае, нам он этого не сказал.

– Я понимаю, офицер, что вам надо время, чтобы разобраться в этом. Но, как вы полагаете, когда я смогу забрать Анну назад в Лондон?